Прощай, дружище...

Этеллне, Соэлла
Хрустальный Дом
42684 (оВП), Эалнне 6/2, вечер
(по земному календарю – 24 марта 2572 года)

- Ты никогда не рассказывал, как ты вспомнил себя, - сказал Павел.
- Да вы никогда не спрашивали, - ответил Лобанов уклончиво, глядя на океан. – Кроме того, у нас был негласный договор – не говорим об этом.
Они сидели на большом балконе апартаментов Лиэлл и Павла. Женщины вместе с Лиэлл остались внутри, оттуда время от времени доносились их смех и отрывки разговоров. Вечер был тихий, Сулона только что скрылась за горизонтом, и над их головами ярко блестели первые звезды.
- Федь, расскажи нам, пожалуйста, - попросил Виктор. – Да, договор был, но после возвращения Юльки мы все уже рассказали друг другу, даже записи сделали – как для Клиники Неррлиота, так и для Джемелли, Института Мозга и ещё для кого-то. Только ты отказался. Так что пора рассказать хотя бы нам, дружище.
- Ладно, я расскажу, - тяжело вздохнул Фёдор. – Правда, Юля уже знает, и Лиэлл тоже. Я просил их не говорить никому, но вы правы, уже можно.
Он поднялся, подошёл к балюстраде и засмотрелся на водный простор, украшенный розовым светом заката. В воздухе с криком носились gaelltie, раз за разом ныряя среди волн.
- На самом деле, у меня это происходило совсем иначе, чем у вас, - начал он, не поворачиваясь. – Первый раз я почувствовал что-то ещё тогда, когда мы летели с Лиэлл на переговоры на Торане, на «Элларе».
Он повернулся и взглянул на Михаила.
- Миш, ты помнишь, как ты объяснял про квантовые боеголовки? Витька называл их КО, ты тоже пользовался этим акронимом. Я тогда шёл позади и вдруг увидел в воздухе эти буквы – огромные, ярко-красные. И услышал голос Витьки, которого я тогда знал как Виктора Селдона. Он сказал по-русски «Какой осел – вот что такое КО!»
Лобанов подошёл к ним и сел обратно за стол. Павел налил ему в бокал боаллрновый сок.
- Я тогда чуть на Лиэлл не налетел от неожиданности, - продолжил Фёдор, поворачивая бокал в руках. – В-первых, я не видел ничего, кроме этих красных букв. Во-вторых, я ужасно удивился, что понимаю Селдона, хотя тот говорил на русском. Кстати, я тогда полностью вспомнил русский язык, вот так, мгновенно.
Он щелкнул пальцами, подчеркивая быстроту процесса.
- Но, кроме этого, ты тогда ещё ничего не вспомнил про себя, - не то спросил, не то констатировал Михаил.
- Конечно, нет, - кивнул Фёдор. – Пашка сразу поинтересовался моим странным выражением лица, и буквы рассеялись, да и Виктор замолк. А потом мы пошли на смотровую площадку, и я почти забыл об этом. Ну а ещё потом был Торан, и вся эта суматоха с Мусеной, вы ж помните.
Все дружно кивнули и помрачнели. Это воспоминание всё ещё вызывало сильные чувства, несмотря на то, что уже столько лет прошло.
- Короче, я тогда забыл об этом, по крайней мере – мне так казалось. Но когда мы вернулись на Землю, у меня начались сны. Сначала они были немного туманными, но потом стали более яркими и отчетливыми. Первый из них, который я запомнил, потому что проснулся с криком – он был о том, как я сижу, сложенный пополам, в треугольном контейнере, который улетает в открытый космос. И я отчетливо видел огромный звездолёт с надписей «Заря» на борту – и лица девочек в одном из иллюминаторов.
Он отпил глоток сока и взглянул на звёзды. Остальные смотрели на него молча.
- После этого «Заря» мне снилась почти каждую ночь, но я ещё не чувствовал себя Фёдором – Тео во мне был силен и всё время повторял, что всё это ерунда, не имеет значения. Однако даже он чувствовал каким-то шестым чувством, что об этом говорить не стоит никому, а особенно Джулии.
- Может, если бы ты сказал кому-нибудь из нас о снах, ты бы вспомнил себя раньше? – спросил Михаил. – Кстати, интересно – почему Лиэлл не почувствовала, что с тобой происходит? Про меня она сразу узнала...
- Это как раз можно просто объяснить, - Фёдор махнул рукой. – Во-первых, она тогда очень переживала за Павла, да и за Сергея тоже – вы помните, что тогда случилось в Калькутте. Во-вторых, как потом оказалось – Тео в это время умел хорошо защищать свою личность. Понадобился целый месяц, чтобы я увидел в зеркале именно себя – Фёдора Лобанова. Это случилось утром, когда я пошёл побриться. В ту ночь мне снилось, что мы сидели в «Сюрпризе», поедали шашлыки, и с нами была Лиэлл. И она пела «Дорогу».
Из-за двери донесся смех Юлии. Фёдор посмотрел в том направлении и тоже улыбнулся.
- Знаете, этого словами не высказать, как я тогда почувствовал себя, - сказал он, качая головой. – Это было так, будто в одном теле вдруг оказались два человека. И, кстати, они тогда чуть не подрались. К счастью, в дверь постучала Джулия, и сказала, что она тоже хочет помыться, и что я сижу в ванной уже час. А я думал, что всего пять минут прошло!
Он встряхнул головой – было видно, что это воспоминание всё ещё тревожит его. Павел успокаивающе сжал его руку.
- Голос Джулии подействовал лучше ведра с ледяной водой, - продолжил Фёдор, почти бесстрастным голосом. – Мы c Тео любили её всей душой, и мгновенно решили, что надо как-то договориться и определить наши статусы. Однако это было нелегко. Тео не хотел сдаваться, считал себя настоящей личностью, и пытался убедить меня, что на самом деле это я являюсь призраком, созданным сьеррами. Два года прошло, пока мы, наконец, договорились. Он смирился с том, что призрак – это он, и обещал не пытаться вытеснить меня. А я признал его статус «внутреннего голоса».  И он мне во многим помогал – в том числе в обучении и тренировке в СБ ЦИП, и когда я готовился к экзамену на лейтенанта. И потом, когда я уже попал в Первый отряд.
Он вздохнул прерывисто, будто вспомнил что-то неприятное.
- Правда, надо честно сказать – без помощи Тео я бы не справился. Было такое время, когда Джулия серьёзно интересовалась моим психическим состоянием. Она очень хороший врач, вы ведь знаете. Хотя, для того, чтобы посчитать меня полным шизофреником, не нужен был врач. Хватило бы одного взгляда.
- Ну, ты преувеличиваешь, Федь, - сказал Павел. – Я точно помню, что ты вёл себя тогда совсем нормально.
- Паш, я не уверен, - возразил Фёдор. – Может, я и преувеличиваю, не знаю уже. Может, я с вами как-то держал себя в руках. Но дома, вечером, а особенно ночью – ну, по-разному бывало, мягко говоря.
- А когда точно ты почувствовал, что ты - на самом деле Фёдор Лобанов? – поинтересовался Виктор. – Ты сказал, что нужен был почти месяц. Неужели ты...
- Да, я вспомнил себя ещё до этого приёма в посольстве, во время которого Ли с Пашкой станцевали своё великолепное фламенко, - ответил ему Фёдор, не дожидаясь окончания вопроса. – Хотя, когда я говорил об этом с Лиэлл несколько лет спустя, тогда мы пришли к выводу, что я „проснулся” раньше, ещё во время приключения с Серёжей в Калькутте. Только тогда Тео меня сразу усыпил, и надо было ещё несколько снов c «Зарей», чтобы я увидел в зеркале свою наглую морду.
- Ну, в этом вы с Тео были точно похожи друг на друга, - захихикал Павел. – Я имею в виду наглую морду, - добавил он в ответ на вопросительный взгляд друга и изящно уклонился от леща, которого Фёдор попытался ему отвесить. Остальные громко рассмеялись.
- Очень смешно, - поморщился Фёдор, но наконец и он засмеялся. Виктор поднялся и налил всем сок в бокалы.
- Ну, за нас, друзья, - сказал он. Все чокнулись бокалами и выпили. Из-за дверей доносилась тихая песня – Лиэлл и Катя пели дуэтом красивую соэллианскую балладу.
- Как же красиво они поют, я бы мог их слушать целыми днями, - заметил Фёдор задумчиво. – А что касается наших с Тео разборок – как я сказал, самым хорошим стимулом к примирению стала наша любовь к Джулии. Ни один из нас не хотел обидеть её, а тем более - потерять. И наконец-то Тео сообщил, что он согласен стать моим другом, при условии, что я не стану вытеснять его. Он даже сам решил, что уступит мне „первое место”. Для меня это было вообще удобно, так как я мог довольно легко „менять” личность. Однако иногда это было опасно – темперамент у Тео был бурнее моего, вы знаете. И тогда, на Фюмичино, это Тео набил морду рэтвеллу. Я, конечно, не был сильно против. Хотя, если Тео тогда не сорвался бы – кто знает, может я бы и сумел удержать себя в руках. Но с другой стороны, тогда Юлька не проснулась бы... В общем, это очень сложно, и я сам ещё во всем этим не разобрался. И я сомневаюсь, получится ли это у меня когда-нибудь.
Он выпрямился и обвёл взглядом лица друзей.
- Теперь понимаете, почему я не хотел рассказывать обо всем этом? Я просто берёг Юльку. Во-первых, самое главное – я не хотел, чтобы она почувствовала себя ущербной, какой-то чужой среди нас. Я ужасно боялся, что если она, оставаясь Джулией, узнает, что я уже всё вспомнил – ей станет очень плохо от осознания, что она единственная из нас осталась по ту сторону грани, созданной сьеррами. И мы с Тео вместе решили ждать Юльку, пока она не вернётся. А потом...
Голос Фёдора дрогнул. Он умолк на мгновение, будто слова застряли в горле, отпил большой глоток из бокала и продолжил:
- Во-вторых, я думал, что если у меня такие проблемы с «второй личностью», то и у неё будет так же, и я не хотел, чтобы она боролась с Джулией, как я с Тео. А в-третих... ну, я опасался, что все посчитают меня шизофреником. Или, ещё хуже – захотят вытеснить Тео против моей воли. А он, я знаю, не хотел бы этого... Кроме того, у меня тогда просто не хватало слов, чтобы рассказать. Да и теперь... знаете, я сейчас говорю, но чувствую, что на самом деле это далеко не всё. С Лиэлл было намного проще – она просто прочитала меня, как телеэмпат, и потом объяснила то, что я не понимал. Но надо было ещё несколько лет, и такого вечера как сегодня – чтобы я наконец решил рассказать вам обо всём.
Он замолк и снова засмотрелся в небо. Остальные переглядывались молча. Из-за двери доносилась музыка и сопрано Кати – она теперь пела любимую песню Михаила „О любви”.
- Так ты до сих пор сохранил Тео в душе? – спросил наконец Павел. – Если честно, я уже давно не видел, чтобы ты вёл себя как он. Неужели Тео заснул?
Фёдор не ответил сразу. Он продолжал смотреть на звёзды, которые казались теперь яркими бриллиантами, рассыпанными на бархате. Факелы заката уже давно погасли, вечерний бриз утих, и внизу был слышен лишь ровный шум волн – будто сонное дыхание какого-то таинственного существа.
- Нет, Паша, Тео уже давно ушёл, - голос Фёдора был удивительно тихим. – И, знаете – это самое странное во всей этой истории.
Он задумался на мгновение, будто искал нужные слова, допил последний глоток сока, затем продолжил.
- В тот день, когда Юлька попрощалась с Джулией, я слышал голос Тео последний раз. Он тогда сказал только: «Джули... Джули...» Потом замолк, и не сказал больше ничего, хотя я пытался поговорить с ним, обсудить всё это. А два дня спустя у меня был сон – яркий, отчетливый, очень реальный. Я видел большой сад, с тропинкой посередине, весь в лучах заката. И двоих на тропинке, которые медленно уходили, держась за руки. Я окликнул их – они остановились и повернулись. Это были Джулия и Тео. Я хотел подойти к ним, но не мог сделать ни шага. Хотел поговорить с ними, но не мог сказать ни одного слова. А они... они стояли и просто улыбались мне. Наконец они повернулись и ушли, этой тропинкой среди сада. Я смотрел им вслед, пока они не исчезли в вечерней дымке – и когда проснулся, сразу почувствовал, что Тео уже нет. Просто место, которое он занимал, внезапно опустело. Но кое-что он мне всё-таки оставил, и я знаю, что я далеко не тот Фёдор, который давным-давно спрятался на борту «Зари». И даже не тот, который вместе с вами улетал на «Эвридике», триста с лишним лет назад.
Фёдор замолк, остальные тоже сидели молча, слушая вечную песню океана и пение Кати. Чистое сопрано скоро утихло, и из-за двери донеслись бурные аплодисменты. Фёдор первый очнулся от задумчивости и широко улыбнулся.
- Ладно, ребята, хватит воспоминаний. Спасибо, что выслушали меня, и готовы слушать ещё - но чувствую, что наши дамы уже соскучились по нам. Ночь ещё только началась, так что я предлагаю прогуляться по пляжу. Или устроить танцевальную вечеринку.
Все дружно поднялись и направились к двери. Фёдор шёл позади – у двери он повернулся и посмотрел на океан. Над горизонтом был уже виден Тэаллен  - его свет рисовал на воде узкую тропинку. Фёдору вдруг казалось, что снова услышал знакомый голос, который сопровождал его столько лет. Однако это был лишь шум неспешных волн. Фёдор улыбнулся и прошептал:
- Прощай, дружище...

КОНЕЦ

(с) Крис Кашубовски 
ноябрь 2014

Благодарность
Аллоре - за вдохновение, Соэллу, теплые слова и корректировку рассказа.