Стань моей душою, птица...

   
Привыкнуть к тому, как изменилась Земля, оказалось нелегко, но реально. Быстрее всех адаптировались Виктор с Варварой, и, конечно, Сережа. Работа поглотила родителей, а море новых впечатлений – сына.
Спустя полгода после возвращения Павел, получив добро от своего врача, пошел просить разрешения на работу в космосе. В центре по распределению столкнулся с Лобановым. Хотя они встречались в последний раз не так уж и давно, всего-то три недели назад у Середы на дне рождения Сережи, обрадовались так, будто сто лет не виделись.
- Ты туда? – ткнул пальцем в небо Федор.
- А куда же? – пожал плечами Павел. – Я давно собирался.
- Будешь смеяться, но я тоже. Я тут уже второй раз, мне обещали подобрать подходящее место, чтобы мы могли вдвоем лететь, с Юлькой, - похвастался Лобанов.
Павел не успел ответить. Распахнулись двери приемной, и выглянула девушка в таких огромных радужных очках, что Павлу на секунду показалось, что из-за двери выпорхнула гигантская стрекоза.
- Ой, как хорошо, что вы тоже тут! – вскрикнула девушка, увидев Павла. – Алексей Петрович как раз просил меня вас разыскать! Заходите вместе, - распахнула она двери пошире.
Федор недоуменно пожал плечами, и они оба зашли вслед за Стрекозой в приемную.
 
Все оказалось просто – начальник отдела кадров Московского Космопорта был пра-пра-пра… короче, одним из его дедов с несколькими приставками «пра-» был некто Анатолий Ямщиков, бывший одноклассник Павла и Федора. Естественно, Алексей Петрович не мог лично знать легендарных пионеров Вселенной, но свою причастность и к ним, и к первой межзвездной в его семье не забывали.
- Федор Николаевич, Павел Кондратьевич, у меня к вам предложение немного иное, чем вы ждете, но, мне кажется, оно должно вам понравиться, - заявил Алексей Петрович, когда они выяснили все нюансы своего знакомства-незнакомства. – У меня есть несколько мест в новой колонии на Уране. До сих пор эту планету незаслуженно обходили, считалось, что она малоперспективна. А недавно там нашли следы искусственной деятельности, вероятно, разумных существ. Правда, для этого понадобился несчастный случай. Людей, конечно, спасли, но, пока они пребывали на Уране, им удалось сделать это открытие. Все держат в тайне, чтобы не создавать нездоровых сенсаций. Поскольку вы – единственные из всего человечества, кто напрямую контактировал с иными цивилизациями, вполне разумно, как нам показалось, было бы пригласить на эту работу именно вас. – Кадровик сделал паузу, а потом как бы невзначай добавил: - Кстати, Михаил Васильевич и Екатерина Сергеевна уже дали свое согласие на участие в этом проекте.
- Вот жуки! – мгновенно отреагировал Федор. – И ведь хоть бы слово сказали!
- Михаил Васильевич был у меня только позавчера, и взял с меня слово, что я разыщу вас, это было его непременное условие, - вступился Алексей Петрович за Копаныгина. – А тут вы приходите сами…
- Простите, наверное, это неожиданный вопрос, но можно узнать…? – решился Павел.
- Если вы интересуетесь, примут ли участие в проекте Виктор Данилович и Варвара Михайловна, то вынужден огорчить. Они оба отказались от работы за пределами Земли, пока их сын не достигнет возраста совершеннолетия, - угадал кадровик.
- Ты чего, Пашка, мы же это обсуждали три недели назад, - удивился Федор, когда они уже вышли из кабинета. Стрекоза застенчиво улыбнулась им, когда они проходили мимо. – О, вот еще одна жертва твоих прекрасных глаз, - заметил Лобанов.
Павел поморщился.
- Это дежурная улыбка нам обоим, - недовольно сказал он.
- Не согласен. Я ее видел вчера, она была со мной сурова и непреклонна, - не согласился Федор. – Пошли к Марку, отметим начало новой жизни?
- Пошли, - не стал возражать Павел. 
Марком звали владельца небольшого кафе-ресторана недалеко от Космопорта. Наполовину испанец, наполовину русский, Марк был довольно интересным человеком. С ним одинаково обстоятельно можно было поговорить о музыке и литературе, и со вкусом обсудить последние спортивные новости или проходящих мимо красивых девушек. Кафе его было небольшое, но уютное, с залом, в котором располагалась сцена, там постоянно звучала живая музыка. Именно она и привела в свое время в это кафе Павла, когда он бесцельно слонялся вокруг Космопорта, еще не имея разрешения на работу от врача. Вот уже почти четыре месяца, как они с Федором были завсегдатаями музыкального кафе, успели познакомиться и подружиться с самим хозяином и некоторыми любителями живой музыки.
Сегодня на сцене у Марка играл молодой саксофонист, которому на синтезаторе аккомпанировала не менее молодая брюнетка в строгом черном платье. Федор пошел к стойке, заказать у знакомого бармена два «как всегда» - после возвращения никто из них так и не научился пить алкоголь, и они долгое время удивляли Марка и его работников своим пристрастием к свежевыжатым сокам – концентраты им смертельно надоели в космосе. Позже все служащие и завсегдатаи кафе привыкли к широкоплечим трезвенникам, и перестали обращать на них внимание.
- Ну, вот, - возвратился Федор к столику, где его ждал Павел. – Тут сегодня тихо, даже удивительно.
- Будем считать, это хороший знак, - решил Павел, принимая свой бокал. – Работа должна сложиться удачно. Надеюсь, мы не пожалеем, что не летим снова в дальний космос.
- Главное, чтобы ты не пожалел, - начал Лобанов, но оборвал сам себя.
Павел усмехнулся.
- Хватит смотреть на меня, как на инвалида. Это меня будет теперь всю жизнь преследовать?
Федор смутился.
- Да я вовсе… - попытался он что-то объяснить, но Павел его почти не слушал.
- Федь, все равно визит к соэллианам – дело очень далекого будущего. Ты же слышал – мы полетим туда только тогда, когда сможем осуществлять связь на такие сверхдальние расстояния. А тут прогнозы неутешительные. Так что мне все равно, по большому счету – что Уран, что Альфа Центавра.
- Ну, и ладно, - решительно перебил его Федор. – Паш, давай уже – за удачу нашего мероприятия!
Они выпили сок, и тут Федор, сидевший лицом к входу, просиял.
- Глянь лучше, кто к нам пожаловал!
Павел обернулся и увидел идущих по залу Катю и Михаила. Оба улыбались, Катя помахала рукой.
- Сто процентов, они только что от пра-пра-пра Ямщикова, - уверенно сказал Федор.
 
Конечно, так оно и оказалось. Посидев еще полчаса в кафе, они успели поделиться новостями с подсевшим к их столику Марком, выпить еще по паре бокалов сока, а потом решили, что пора поехать к Середе, благо, рабочий день уже близился к концу.
- Пока доедем, как раз они все соберутся дома, - утверждал Михаил.
- А чтоб время потянуть, заедем к нам, надо Юльку тоже взять, - согласился Федор.
 Конечно, Юля поехала с ними. Конечно, Виктор был за них рад, но страшно переживал, что не может тоже лететь на Уран. Конечно, Варя сначала обрадовалась, увидев всех в полном сборе – они редко встречались в последнее время все вместе, - а потом, конечно, расплакалась, когда узнала об их скором отлете.
- Варенька, мы вернемся через четыре года, - успокаивала ее Юля. – А там уже скоро и Сережику будет четырнадцать, и мы сможем лететь куда-нибудь уже совсем все вместе.
- Кстати, - заявил Лобанов, - вам поручается определить, куда мы через шесть лет летим. Витька, на тебя все наши надежды!
Когда все уже сидели за столом, пили чай, а Михаил снял со стены гитару и тихо начал наигрывать что-то романтично-мелодичное, Катя неожиданно спросила:
- Ребята, а сколько еще мы сможем летать? Мы тут так раскидываемся – четыре года, шесть лет…
Юля ответила первой.
- По физическим нормам – еще лет тридцать. Налетаемся.
- Я узнавал – именно для нас нормы несколько более жесткие. После сорока лет нас будут допускать к полетам только после жутких бюрократических процессов и кошмарных биологических осмотров и обследований, - сообщил Середа.
- Нам остается только улететь через шесть лет на подольше, чтобы если и вернуться, то уже в таком возрасте, чтобы самим никуда летать не захотелось, - улыбнулась Варвара.
- Я до такого возраста не доживу, - уверенно сказал Лобанов.
Все заулыбались, а Павел тихо сказал:
- Мне нужно на Соэллу.
Его услышали, хотя он сказал это больше самому себе. Михаил прижал ладонью струны гитары и первым ответил, совершенно не удивившись:
- А что, я лично не возражаю. Достаточно далеко, как заказывали.
- И цель есть, и не только научная, - добавил Федор.
За столом воцарилось молчание. Виктор понял, что все ждут его решения.
- Ребята… Пашка, я понимаю. Только не уверен, что мы доживем до того дня, когда Космический Совет ООН одобрит полет к Соэлле. Там все так сложно…
- Мы постараемся что-нибудь сделать, - перебила его Варвара. Проявившаяся снова тоска в глазах всегда спокойного и веселого Павла ее просто убивала. – Шесть лет – это срок. Витя будет пробивать проект экспедиции к Соэлле, я тоже руки приложу. К нам должны прислушаться!
- Одно «но», - вставил Михаил. – Ребята, мы должны, по-прежнему, не афишировать нашу и твою, Пашка, в частности, личную заинтересованность в этой экспедиции.
- Мишка прав, как всегда, - кивнул Середа. – В любом случае, это должно выглядеть исключительно как научно-исследовательский интерес.
- Все, Витька, Варя, мы на вас надеемся, - заключил Федор. – Давайте хватит пока о работе. Миш, сыграй «Ночь прошла»…
 
Для окончательного подписания контракта Павел заехал к Ямщикову один, поскольку график тренировок у всех был разный, и никого вытащить с собой у него не получилось. Стрекоза встретила его в приемной все той же слегка застенчивой улыбкой.
- А Алексей Петрович только что вышел, подойдет через десять минут, - сообщила она. – Подождите здесь, пожалуйста.
Девушка широким жестом указала на кожаные диванчики в окружении небольших декоративных пальм в подставках.
- Хотите кофе? – предложила Стрекоза, явно чувствуя себя виноватой в том, что Павлу приходится ждать.
Он улыбнулся.
- Я бы не отказался, - хотя на самом деле кофе он не любил, но не хотелось заставлять Стрекозу переживать еще больше.
Девушка занялась кофеваркой, а Павел судорожно соображал, как бы так спросить ее имя, чтобы она не подумала, что он к ней… как это… клеится. Просто уже немного неловко казалось думать о ней, как о Стрекозе, раз уж заговорили, как люди.
- Павел Кондратьевич, - окликнула она его, - если вас не затруднит, возьмите там, в шкафчике, чашку - вам ближе.
- Можно просто Павел, - сказал он, доставая чашку. – Кстати, а вас как зовут? А то вы мое имя знаете, а я ваше – нет. Как-то неправильно.
- Алена, - просто ответила Стрекоза.

После подписания контракта Павел подошел к Алене поблагодарить за кофе и приятную беседу, которой девушка развлекала его, пока Ямщиков отсутствовал вместо десяти минут все полчаса. Как-то неудобно было уйти, не попрощавшись.
- Павел, а вы надолго улетаете? – неожиданно спросила Алена. Было видно, что она давно хотела это спросить, но решилась только перед самым его уходом.
- На четыре года, - удивился он вопросу. – А вы что, дождаться меня хотите?
- Не знаю, - смутилась Стрекоза, а Павел почувствовал, что эта девушка определенно, ему начинает нравиться. Вот еще, новости… А Алена вдруг осмелела: – Можно, я вас провожу перед отлетом? В Космопорт?
Павел задумался. С одной стороны, незачем было пудрить ей мозги, если он все равно не планировал развивать никакие отношения с девушками в принципе. А, с другой стороны, отказываться, почему-то, тоже не хотелось. Кроме того, пройдет четыре года, Стрекоза просто забудет его за это время, и все останутся довольны…
- Алена, а что вы делаете после работы? – решился он.
 
Оставшиеся три недели все свободное время после тренировок до отбоя Павел проводил с Аленой. Как ни странно, ему оказалось не менее интересно, чем ей. Он рассказывал ей о космосе и об их путешествии, а она ему – о Земле и о себе. Они то гуляли по Москве, то сидели в маленьких кафе, а однажды Алена пригласила его к себе на чай. Как-то так незаметно получилось, что он остался у нее на ночь. 
С ребятами Павел Алену не знакомил, ему казалось, что они неправильно воспримут ее появление в его жизни. Сам он не связывал со Стрекозой никаких планов на будущее, о чем честно сказал ей в тот первый вечер у нее дома. Ему не хотелось, чтобы девушка питала на его счет какие-то иллюзии. Как ни странно, но она не расстроилась и не обиделась.
- Не думай, что я наивная девочка, которая уже решила, что дождалась своего принца на белом коне. Мне интересно с тобой, а тебе, по-моему, со мной. Надо ли нам выяснять какие-то отношения, если учесть, что через несколько дней ты улетаешь на четыре года?
Павел согласился, что не надо. И что интересно. И что, в общем-то, достаточно приятно.
В последний вечер перед отлетом Павел привел Алену к Марку. Просто хотел показать ей свое любимое место. Почему он сделал это именно в последний день, сам не понимал. То ли не хотел разговоров о Стрекозе с Федором, который частенько сидел тут и один, и с Юлей, то ли просто самое красивое приберегал для последней встречи.
Никого из ребят в этот вечер в кафе не было. Подошедший Марк сказал, что Федор был вчера, попрощался и уже заказал столик на девять человек на день возвращения, через четыре года.
- Почему на девять? – удивился Павел.
- Он долго думал, считать ли сына Виктора, и, на всякий случай, посчитал.
- А девятый?
- Федор сказал, что ты всенепременно об этом спросишь, - улыбнулся Марк. – Просил передать, что он не дурак – это дословно, - и прекрасно понимает, почему ты все время после тренировок пропадаешь и ночами тебя тоже нет дома. Я вижу, он не ошибся, - склонил Марк голову в сторону Стрекозы.
- Ой, Ален, познакомься – это Марк, - спохватился Павел. – Марк, это Алена, моя подруга.
- Очень приятно, - улыбнулась Алена, снимая очки.
- Взаимно, - согласился Марк. – Паша, зачем ты скрываешь такую красивую девушку от народа?
- Я не скрываю, - пожал плечами Павел. – У нас было, чем заняться, кроме как устраивать смотрины.
- Ну, я же не в упрек, я так просто, - Марк внимательно изучал Алену, а девушка, совершенно не смущаясь – его.
- Марк, тебе не говорили, что так долго смотреть на человека в упор неприлично? – Павел чувствовал, что ему не очень нравится пристальное внимание испанца к Стрекозе. Дождался хотя бы его отлета, что ли…
Видимо, и Марк, и Алена поняли его недовольство, потому что хозяин кафе спустя пару минут извинился, сослался на работу и тихо ретировался в подсобку. Алена осторожно дотронулась до руки Павла.
- Паша, ты не обижаешься? Просто, когда меня так нахально рассматривают, я не краснею и глаза не прячу, а отвечаю таким же взглядом. Обычно люди быстро тушуются.
- Кто угодно, только не Марк, - рассмеялся Павел, и напряжение ушло.
Вечер они провели чудно, еще лучше прошла ночь, а утром Алена проводила Павла до проходной Космопорта, где все, отправляющиеся на Уран, собирались для прохождения последних осмотров, сборов и непосредственно отлета на ожидающий на орбите корабль «Дельта», следующий специальным рейсом на Уран.
Прощание было странным. Алена не плакала, но была так печальна, что Павлу даже стало не по себе.
- Не грусти, не пройдет и полгода, как ты меня забудешь, - он говорил совершенно серьезно. По крайней мере, ему почему-то очень хотелось, чтобы так и было.
- Ты так торопишься от меня отделаться, - попыталась улыбнуться Алена. – А если не забуду?
- Значит, дождешься, - улыбнулся и Павел. – И тогда, через четыре года, и посмотрим, что нам делать. Не надо создавать себе проблемы искусственно, они имеют обыкновение возникать естественным путем. Посмотри на ситуацию с другой стороны – мы прекрасно провели время, узнали много интересного и приобрели хорошего друга – ведь приобрели? Ты – меня, а я – тебя. Разве этого недостаточно, чтобы считать эти три недели очень удачными?
Алена сняла очки и серьезно посмотрела на Павла совсем не стрекозиными карими глазами.
- Спасибо тебе.
- За что? – удивился он.
- За то, что у меня были эти три недели, - просто ответила Алена. Она быстро обняла Павла, легко поцеловала и отстранилась, он даже не успел ответить на поцелуй. – Все, не люблю прощаться долго. Счастливого пути, удачной работы и легкого возвращения! Я встречу тебя, вот увидишь.
Павел молча смотрел, как она уходит, и только, когда она уже подошла к повороту, чтобы скрыться из поля зрения, крикнул вслед:
- И тебе спасибо, Аленушка!
Она, не останавливаясь, махнула ему рукой и послала улыбку, от которой на душе стало легко и спокойно – она не обиделась, она не жалеет, что вообще была с ним…
 
С Федором о Стрекозе заговорили только один раз. На Уране, когда они уже прошли распределение, и устраивались в своих комнатах, Лобанов, как бы невзначай, задал вопрос - как Павел провел последние три недели.
- Нормально, - он давно решил, что Федьке можно сказать все, как было. – Помнишь секретаршу Ямщикова?
Федор присвистнул.
- Да, ты времени зря не терял… Говорил я, что та улыбка была тебе?
- Говорил. Только, Федь, это уже дело прошлое. Она осталась там, а я теперь здесь, и когда вернусь на Землю, буду все равно пробиваться на Соэллу. И давай оставим эту тему. Она просто интересный человек, мы хорошо провели время и расстались, вполне довольные друг другом.
- Не сомневаюсь, - покивал Федор, но тему эту больше не поднимал.
Ночью Павлу снилась Алена, которая целовала его тем самым легким поцелуем, а потом снимала свои стрекозиные очки и внимательно смотрела улыбающимися глазами цвета голубого зимнего неба, в обрамлении шелковистых золотых ресниц.
 
Виктор Середа шел направлению к Космопорту. Настроение у него было самое, что ни на есть, светлое и переливающееся всеми цветами радуги. Послезавтра на Титан должны были высадиться сменившиеся контрактники, которые закончили свою часть работ по исследованию следов инопланетной цивилизации на Уране. Через две недели, если карантин все пройдут без проблем, они должны будут приземлиться в этом самом Космопорте. Виктор знал, что все пятеро из его бывшего экипажа возвращаются этим рейсом. На последнем сеансе связи с "Дельтой" Федор передал ему просьбу проверить, как там его заказ на столик у Марка – в действии, или надо хозяину напомнить.
Надо сказать, что супруги Середа вместе с сыном, после отлета «Дельты» четыре года назад, также сделались постоянными посетителями кафе на площади перед Космопортом. Марк их давно причислил к своим друзьям, со всеми перешел на «ты», и о столике, конечно, помнил. А если бы и забыл, ему бы напомнила его жена. Марк женился три года назад, на молоденькой очаровательной служащей Космопорта Алене. Как они сознались, познакомил будущих супругов никто иной, как Павел Козелков. Алена очень смущалась, хотя, по ее словам, они с Павлом расстались не больше, чем просто друзьями.
Впрочем, все это были нюансы. Через неделю вернутся ребята. Кроме радости от предстоящей встречи, Виктора немного волновало то, что первое, о чем его спросят после приветствий, будет – как там планы полета к Соэлле. А никак.
Как Виктор и предсказывал, все его предложения и проекты экспедиции в район Большой Медведицы встречались просто в штыки.  Нет дальней связи, а без нее осуществлять контакт с могущественной инопланетной расой было невозможно – слишком велика ответственность. Однако Середу уверили, что если в ближайшие десять лет ситуация изменится в сторону положительного решения, он и его бывший экипаж будут первыми, кого включат в состав экспедиции.
Десять лет… к тому времени им всем будет за сорок, а достигнуть Соэллы они смогут только к пятидесяти. Конечно, современная медицина и далеко шагнувшая вперед биология позволяли продлить молодость организма, но они-то все семеро были детьми двадцатого века, их время было сильно упущено – как им обещали, лет до ста они доживут, если будут осторожны, но и только. Что ж, учитывая, как именно они проживают эти годы, не так уж и плохо.
Все это было бы более чем печально, если бы не Марк, который два года назад сделал очень правильный выбор между двумя музыкальными группами для своего кафе…
С этими мыслями Виктор вошел к Марку, чтобы сообщить ему о дне торжественной встречи.
В кабинете Марк был не один. Впрочем, к Матиасу, как представился ему при первой встрече этот высокий блондин арийской внешности, Виктор уже давно относился, как к своему. Тем более что Матиас тоже ждал возвращения исследователей с Урана, как и Виктор с Марком, и ему небезынтересно было бы узнать о дне, когда это событие, наконец, свершится.
- Марк, Матти, я к вам с новостями. Наконец стало известно, когда они будут на Земле, - после приветствий сообщил Виктор.
- Когда же нам ждать наших путешественников? – слегка растягивая слова на прибалтийский манер, поинтересовался Матиас. По-русски он говорил вполне уверенно, хотя частенько чувствовалось, что язык ему чужой.
- Пятого мая «Дельта» выходит на земную орбиту, а шестого они высаживаются в Космопорте, - Виктор опустился в любимое кресло напротив окна, из которого было видно синяя стеклянная башня офисов Космопорта. – Марк, по этому случаю надо выпить.
- Ты, как всегда, апельсиновый? – для порядка спросил испанец, хотя все привычки Середы знал уже, как свои собственные.
- И я апельсиновый, - подал голос Матиас.
Он сидел спокойно, только Виктор все равно чувствовал, как этот непробиваемый ариец волнуется. Ничего, тебе полезно поволноваться, - подумал Середа. Все-таки странно видеть этого человека мирно сидящим в кресле рядом и нервничающим при мысли о прилете ребят. Конечно, ему есть, отчего переживать, странно другое. А именно – то, что Матиас сидел в этом кабинете, само по себе было из разряда «фантастическое, не бывает». Виктор не уставал удивляться этому факту на протяжении последних двух лет.
Свое знакомство с Матиасом он скрывал даже от жены. В общем зале Матти появлялся редко, чаще он или сидел у Марка, или слушал выступление вот уже два года неизменной группы за кулисами маленькой сцены. А еще он много гулял по Москве, иногда улетал «на экскурсию», как он это называл. За два года их знакомства Матиас побывал почти везде, куда мог доехать или долететь – разве что Антарктиду не посетил. Холод он не любил…
Варваре Виктор собирался представить Матиаса тогда же, когда и остальным членам команды, то есть через две недели. Почему он не рассказывал ей об этом знакомстве до сих пор, Виктор мог объяснить сам себе только одним – за годы на месте командира корабля он научился хранить некоторые тайны ото всех, включая любимую жену. Потому что давно известно – знает один человек – не знает никто. Знают двое – знают все. А присутствие Матиаса в Москве он сам просил до определенного момента не афишировать. Виктор его понимал…

На Титане карантин проходил достаточно весело. Все без исключения были рады возвращаться на Землю. Хотя работа на Уране была интересной и небезрезультатной, но достаточно утомительной.
- Пашка, не грузись! Мы скоро дома будем! – хлопнул Павла по плечу незаметно подкравшийся сзади Федор. Павел вздрогнул, но улыбнулся. Все-таки возвращаться всегда приятно…
Они стояли на верхнем этаже жилого купола. Над ними раскинулась бархатное черное небо, усыпанное звездами.
- Видишь ее? – спросил Павел.
- Вижу, - кивнул Лобанов.
Чуть не скрываясь за краем стеклянного купола, на горизонте светилась маленькая зеленоватая звездочка. Земля. Им повезло – она нечасто радовала людей на Титане своим присутствием на небосклоне.
- Я почему-то дико волнуюсь, Федька, - признался Павел в непонятном чувстве, которое владело им в последние несколько недель сборов, полета и карантина. – Может, что-то случится?
- Ага. Твоя Алена будет встречать тебя в Космопорте с букетом, - подколол его Федор. Увидев изменившееся лицо Павла, поспешно добавил: - И с выводком детишек. Она выскочила замуж за Марка, как только вы расстались, вот увидишь. Не волнуйся, она не будет висеть у тебя на шее. Она далеко не глупа, я это еще в первую встречу с ней понял.
- Вообще-то, я думаю не об Алене, - тихо возразил Павел. – Я думаю о том, что мы не полетим на Соэллу.
- Нельзя быть таким пессимистом, - покачал головой Федор. – Откуда ты знаешь? Кроме того, даже если у Витьки не сложилось, у нас еще есть три-четыре года. Все вместе мы чего-нибудь добьемся. Не переживай раньше времени.
- Раньше времени? – Павел усмехнулся, хотя смеяться вовсе не хотелось. – Федя, я жду уже двенадцать лет. Сколько будет ждать она? Кроме того, идет мое время, годы уходят. Мне сейчас тридцать два, через четыре года мне будет тридцать шесть. Даже при удачном стечении обстоятельств мы доберемся до Соэллы не раньше, чем мне стукнет пятьдесят. А ей - вечные двадцать…
- Пашка, не дури себе голову. Она сказала, что вы обязательно встретитесь?
- Ага, в следующем моем рождении, - махнул рукой Павел. – Это несерьезно, Федя. Без шансов. Если бы она могла и хотела вернуться на Землю, она бы это давно сделала.
- Ты ей не веришь? – серьезно спросил Федор.
- Я ей верю, тогда она говорила, что думала и чувствовала. Только я начинаю сомневаться в вечной любви… Вот в такие отношения, как с Аленой, я верю. Тут все очевидно и просто.
- Простых отношений не бывает, - помотал головой Лобанов. – Ты не забывай, что она и Алена – две большие разницы. Ли может ждать очень долго. И не заморачивайся даже. Если ты прилетишь к ней, она будет счастлива. Главное, что должно тебя успокаивать – на Соэлле у тебя нет соперников.
- Да, если она уже не живет лет пять на Земле с другим, - горько сказал Павел.
- Братец, да ты ревнуешь! – изумился Федор. – Причем совершенно беспредметно!
- Ну да. Мы были вместе всего несколько месяцев, а потом двенадцать лет, и еще неизвестно сколько, она - там, а я – здесь. Если это не предмет для тревоги, то я – китайский император.
- Не похож, - критически оглядел его Федор. – Ладно, убедил. Можешь продолжать нервничать. Только пошли к ребятам, нам медики прощальный ужин устраивают.
 
Путь на Землю от Титана занял положенные три дня. «Дельта» вышла на околоземную орбиту, и все контрактники дружно загрузились в пассажирский челнок, который доставил их на поверхность Земли, совершив удачную посадку на Московском космодроме.
Уже на бегущей дорожке от космодрома в здание Космопорта, Лобанов углядел в толпе встречающих Виктора и Варю. А когда подъехали ближе, стало понятно, что они не одни. Кроме машущего руками Сережи, который уже доставал далеко не самому низкорослому Виктору до плеча, Павел разглядел знакомые радужные очки.
- О! – воскликнул и Федор. – За четыре года она не сменила имидж, специально, чтобы мы ее издалека узнали! И букет присутствует! Пашка, извини, но я не виноват – она сама.
- Нет, виноват именно ты, - буркнул Павел, невольно ища взглядом обещанный выводок детей.
- С возвращением! – Виктор обнял всех пятерых, по очереди передавая их Варваре и Сереже.
- Мы так скучали, - со слезами наперебой щебетали Катя с Юлей. – И по вам, и по Земле… Это так тяжело, когда знаешь, что вы почти рядом…
- Да уж, - соглашался непривычно сияющий Михаил, - по сравнению с Варианой – просто в двух шагах, а не дотянешься!
Павел подошел к стоявшей в отдалении Алене, скрывающейся за огромным букетом сирени.
- Здравствуй, Стрекоза, - улыбнулся он. – Зачем ты прячешься?
- С возвращением, - тихо отозвалась она, протягивая, наконец, цветы. – Я не прячусь. Я же обещала тебя встретить, вот и встречаю.
- Спасибо, Аленушка. – Павел принял сирень. – Здорово пахнет… Как ты живешь?
- О, у меня все в порядке, Паша. Только… я тебе сразу скажу… чтобы не тянуть…
- Ты вышла замуж за Марка, - ляпнул Павел Федькино предсказание, но она вместо недоумения и обиды просто смутилась.
- А… откуда ты знаешь? Мы просили Виктора не говорить вам, пока…
Павел от изумления некоторое время не мог найти слов, а потом рассмеялся, чуть не испугав Алену.
- Федька, прорицатель доморощенный! – стукнул он Лобанова по спине. – Ты промахнулся только с детишками!
- Чего? – удивился Федор, но довольно быстро сообразил, в чем дело. – Ну, Марк! Вот ведь жук!
Наконец, все разобрались с приветствиями и объятиями.
- Ребята, мы сразу в кафе, или вы хотите передохнуть? – заботливо спросила Варвара. – Кстати, Витя обещал, что на нашем ужине будет человек, который имеет отношение к экспедиции на Соэллу…
- Конечно, они хотят отдохнуть! Вот у Марка и отдохнут, - перебил ее Виктор, и, не слушая возражений жены, направился к выходу.
Улучив момент, когда они немного отстали от остальных, Павел успокоил взволнованную Стрекозу.
- Ален, ты не переживай, вспомни, я ведь так и говорил, все правильно. Если ты с ним счастлива, то я за вас очень рад, правда.
- Я боялась, ты обидишься на него, - вздохнула Алена.
- На Марка? На этого матадора невозможно обижаться, - снова засмеялся Павел.
Девушка еще раз вздохнула, на этот раз с явным облегчением.
- Друзья? – спросила она Павла, снимая очки и поворачиваясь к нему лицом.
Павел неожиданно вспомнил тот сон, когда за стеклами очков Алены его встретили глаза Лиэлл, и вздрогнул. Но глаза были обычные, карие Аленины глаза.
- Друзья, - кивнул он. – Побежали догонять, мы отстали.
 
Столик их ждал несколько больших размеров, чем было заказано.
- Не понял. Тут стол явно не на восемь, и даже не на девять человек? – шепнул Федору Михаил. – Мы не ошиблись адресом?
- Давайте, давайте, усаживайтесь, - подтолкнул их Середа. – Все, как надо. Сейчас будет музыка, песни, если хотите – танцы. И новые знакомые будут, и старые. Прямо сейчас. Прошу всех садиться, - повысил он голос, это подействовало.
- Приветствую героев-исследователей! – появился, наконец, Марк с огромным фирменным кувшином с апельсиновым соком. – Это, так сказать, последний штрих! - поставил он кувшин в центре стола.
- Марк, а где Матти? – спросил Виктор.
- Матти сейчас будет. И музыка сейчас будет, - кивнул Марк.
Все некоторое время одновременно пытались выяснить, как дела у Марка, что нового на свете делается, и когда они летят к Соэлле. Громче всех кричал Сережа, пытаясь выяснить, когда Павел сможет поехать с ним к морю, чтобы выяснить, кто из них быстрее плавает.
Тем временем на сцену, наконец, начали выходить музыканты. Двое молодых людей в легких светлых куртках и брюках тихо заняли места за синтезатором и ударниками. Вперед вышла невысокая светловолосая девушка с гитарой и опустилась на стул, ожидавший ее посреди сцены. Ребята сидели достаточно далеко, к тому же, свет был направлен прямо из-за спин музыкантов, так что лиц их разглядеть было практически невозможно. Наверное, это правильно – когда слушаешь хорошую музыку, не нужно обращать внимания на лица исполнителей…
- Вам должно понравиться, - заявил Марк.- Они поют песни конца двадцатого – начала двадцать первого века. Голос у девчонки замечательный, я, когда услышал, сразу понял – вот оно, мое! Кстати, а вот и Матиас, - без перехода сообщил он, приглашая к столу высокого мужчину с золотистыми густыми волосами до плеч, в солнцезащитных очках.
Если не считать глаз, которые невозможно было рассмотреть за темными стеклами, выглядел он немцем или прибалтом. Когда же он заговорил, сходство усилилось.
- Я рад приветствовать вас на родной планете, - слегка склонил он голову после того, как все были друг другу представлены.- И я прошу у вас разрешения присутствовать за вашим столиком сегодня.
Легкий акцент усиливал впечатление его не русского происхождения. В принципе, Матиас производил эффект приятного человека, единственное, что было непонятно – почему Марк с Виктором сочли необходимым его присутствие именно на их первой встрече… видимо, что-то срочное. Наверное, это его имела в виду Варвара, когда говорила о Соэлле.
Тем временем музыканты на сцене закончили настраивать инструменты, и девушка с гитарой заиграла негромкую, но довольно быструю мелодию. Что-то типа кельтских мотивов, определил Павел, окидывая взглядом фигурку на сцене. Светлые, видимо, длинные, волосы собраны на затылке тяжелой прической, такой же костюм, как и у парней за клавишами и ударниками, только голубого цвета, больно резанувшего Павла еще с первого взгляда. Девушка запела. Пела она на английском языке, Павел даже смутно припомнил, что слышал эту песню еще до полета к Кассиопее. Он напрягся, вспоминая название.
- «Blackmore’s night», - подсказал наблюдавший за ним Матиас. – Песня «Under a Violet Moon». Очень красивая музыка. И очень красивый голос, не правда ли?
Встретив удивленный взгляд Павла, пояснил:
- Я знаком с певицей, и вот уже два года, как слежу за их репертуаром и выступлениями, знаю практически все их песни...
Между тем беседы за столом перетекли в более спокойное русло – то ли все, действительно, устали, то ли музыка располагала к более душевным разговорам. Плавно разговор перешел от обсуждения дел прошлых к планам на будущее. Виктор рассказал про отказы, полученные им во всех инстанциях по поводу экспедиции к Большой Медведице. За столом подавленно замолчали. Зато теперь отчетливо была слышна песня, и нежный, но звонкий голос певицы заставлял Павла волноваться все больше. Он уже понимал, что его мечта с полетом к Соэлле неосуществима, но надежда на что-то светлое и радостное не угасла в душе, а наоборот, словно росла изнутри, так что становилось трудно дышать.
- Витька, но надо же что-то делать! – первым не выдержал Лобанов. – Ребята, надо что-то решать!
Все разом опять зашумели, уже по-деловому, без улыбок. А Павел едва мог улавливать, о чем они все говорят.
- Вы так волнуетесь, - наклонился к нему Матиас. – У вас что-то случилось? Или вы так расстроены тем, что не сможете лететь в этот полет? – казалось, он тоже волнуется, и от этого начал строить фразы так, что стало очевидно, насколько русский язык ему не родной.
- Я очень хотел полететь туда, - сам не понимая, почему он решил говорить об этом с малознакомым человеком, отозвался Павел.
- Вы так стремитесь к неизведанному? Зачем вам Соэлла? – Павла удивило, насколько этот вопрос, судя по голосу, волновал внешне невозмутимого Матиаса.
- А вас интересую именно я? Почему вы не спросите, зачем к Соэлле стремится, скажем, Федор? – уклонился Павел от ответа.
Матиас задумался. Он явно хотел ответить достаточно резко, но сдержался, и сейчас формулировал более мягкий ответ.
Девушка на сцене начала новую песню, медленный и печальный мотив заставил сердце Павла сжаться. Странно, давно на него так не действовала музыка…
 
"…Долго слушала молитвы горьких трав,
Долго плакала, свивала нитью дым;
Покачу теперь клубочек по мхам, по пням, да по корням,
По теням лесным,
И сама пойду за ним…"
 
- Павел, я могу попросить вас отойти для более уединенной беседы? – наконец, заговорил Матиас.
Павел подумал, не стоит ли перенести разговор на другое время, но весь вид «арийца» говорил, что дело не терпит отлагательств.
- Пойдемте, - обреченно согласился Павел.
Голос девушки со сцены догнал их и на улице, куда Матиас вывел Павла для продолжения разговора.
 
"…Ровно десять лет я не смыкала глаз,
Десять лет ты спал спокойным сном, мой князь…
Но в ночь гнева всё не так:
И жена не жена, и душа не мила,
И когтей летучих стая развернула крыла…"
 
- Поймите меня правильно, Павел. Я не хочу показаться вам навязчивым, но, поверьте, я смогу помочь вам в достижении вашей цели, если мне покажутся убедительными мотивы, - начал Матиас. – И, прежде всего, я должен знать истинные причины, толкающие вас на это дальнее и, возможно, последнее для вас путешествие. Я знаю, что ваши друзья стремятся в этот полет исключительно из любви к исследованиям в дальнем космосе и к вам. И только вы один имеете вполне четкие личные цели.
Павел колебался. С одной стороны, они договаривались молчать именно о его заинтересованности в этом полете. Кстати, откуда этот человек знает? С другой – это не подсудное дело, а просто человеческие отношения. Все равно, им уже отказали в этом полете, а Матиас обещает помочь. И вообще…
- Вы знаете, что мы подобрали в системе звезды Беты девушку с Соэллы, - начал он. Получив утвердительный кивок Матиаса, продолжил. – Она летела с нами почти год по направлению к Земле, пока нас не догнал соэллианский крейсер и не забрал ее домой.
- Да, я слышал об этом, - быстро откликнулся блондин. – Она зачем-то хотела попасть на Землю. И что же?
- Ничего. – Павел на секунду прикрыл глаза, а потом решился. - Я люблю эту девушку, и мне необходимо снова с ней встретиться.
  
"…Я пришла бедой, дождевой водой,
Горькою слезой, слепой грозой,
Так напейся меня и умойся мной -
Осыпается время за спиной…
 
Что мне делать с собой, князь мой, враг мой,
Моя боль, мой свет, если жизни нет,
Если ночь темна, велика цена,
Мне не уйти - ты прости, прости, прости, прости мне..."
 
Матиас помолчал, потом как-то неуверенно помотал головой.
- Не понимаю. Простите, но я не понимаю.
- Что? – тоже не понял Павел. – А главное, зачем вам это нужно?
- Я не могу понять, - тихо, как будто и не Павлу, говорил Матиас. - Сорок четыре световых года. Лететь с вашими скоростями лет десять-пятнадцать, при условии продолжительности жизни всего в…
- Сто лет. Больше нам не обещают, - вставил Павел, туманно понимая, что говорит Матиас как-то отстраненно – «ваши» скорости…
- …Сто лет. При условии, что вам уже за тридцать. Лететь в такую даль ради прекрасных глаз женщины, которая, скорее всего, вас уже не помнит.
- Откуда вы знаете? – начал раздражаться Павел. – И даже если не помнит? Пусть она об этом скажет, глядя мне в глаза. И мы спокойно продолжим работать над контактом.
- Спокойно? – переспросил Матиас.
- Спокойно. Потому что хуже неизвестности нет ничего, все остальное – проще и понятнее, - кивнул Павел, стараясь не показывать, как на самом деле его задели слова собеседника.
Представить, что Ли может ему в лицо сказать, что все осталось в прошлом, было не просто больно. Это было подобно смертельному удару в спину. Все эти двенадцать лет в разлуке с ней он жил только надеждой на встречу и на ее любовь. Правильно говорил Михаил в свое время – Павел так и не повзрослел до конца. Свойственный ему максимализм не позволял всерьез поверить в то, что такие чувства, такая любовь могут быть мимолетны… И только сейчас, в разговоре с этим непонятным пришельцем он вдруг четко ощутил, насколько бесплодны могут быть его надежды.
Должно быть, все чувства, переживаемые Павлом в этот момент, отразились на его лице, потому что Матиас, внимательно за ним наблюдавший, неожиданно сжал его руку.
- Павел, простите меня. Я, действительно, не способен этого понять. Зато я способен уважать ваши стремления и чувства. Мне давно надо было сделать это – прилететь, увидеть и если не понять, так принять, как есть. Пойдемте обратно.
- Я не понял - я что, убедил вас в необходимости этой экспедиции? Вы нам поможете? – нетерпеливо спросил Павел.
- Считайте, что контакт с Соэллой вы уже установили, - кивнул Матиас. – Идемте же обратно, а потом… скажем, завтра утром, если вы захотите, мы продолжим разговор.
Павел пожал плечами. Ему, в принципе, давно уже хотелось вернуться – манящий голос звал его обратно.
 
"…Стань моей душою, птица,
Дай на время ветер в крылья,
Каждую ночь полёт мне снится -
Холодные фьорды, миля за милей.
 
Шёлком - твои рукава, королевна,
Белым вереском - вышиты горы,
Знаю, что там никогда я не был,
А если и был, то себе на горе"…
 
Они вернулись и сели обратно на свои места. Никто не спросил, о чем они разговаривали, даже Федор. Только глянул на Павла, молчаливо интересуясь, все ли в порядке. Тот кивнул, и Федор вернулся к прерванному разговору. Матиас же, перед тем, как опуститься на свой стул, что-то тихо сказал на ухо Марку, и тот тоже согласно кивнул.
 
"…Мне бы вспомнить, что случилось
Не с тобой и не со мною,
Я мечусь, как палый лист,
И нет моей душе покоя;
 
Ты платишь за песню полной луною,
Как иные платят звонкой монетой;
В дальней стране, укрытой зимою,
Ты краше весны и пьянее лета...
 
Ты платишь - за песню луною,
Как иные платят монетой,
Я отдал бы всё, чтобы быть с тобою,
Но, может, тебя и на свете нету.
 
Королевна..."
 
Сейчас, когда его не отвлекали разговоры, Павел, наконец, смог в полной мере насладиться пением. Девушка давно перешла на русский язык, и знакомой казалась не только мелодия, но и тексты. Павел снова ощутил легкое беспокойство, до сих пор отгоняемое другими, более яркими эмоциями. Ему снова стало трудно вдыхать теплый слегка пряный воздух, хотя он не задыхался – скорее, просто сердце начало биться чаще… Смутно знакомый голос пел смутно знакомые слова. Казалось, певица хочет увести его за собой, к каким-то давним воспоминаниям…
Он поднял голову, и неожиданно натолкнулся на серьезный, чего-то ожидающий взгляд Виктора. Хотел спросить, неужели у него тоже такие же предчувствия, но не смог.
Девушка умолкла, но не перестала перебирать гитарные струны. На другом конце стола поднялся Марк, пару раз хлопнул в ладоши, привлекая внимание посетителей.
- Дамы и господа, сегодня наша великолепная группа «Зеркало» поет для вас в последний раз на этой сцене. Я думаю, сейчас самое время поблагодарить музыкантов за незабываемые вечера, которые они нам дарили последние два года, - Марк первым начал аплодировать, и вскоре весь зал вторил ему, благодаря музыкантов. Певица с гитарой порывисто поднялась со стула и стремительно подошла к краю, как будто хотела спрыгнуть вниз, но остановилась, слегка поклонилась и вернулась в глубину сцены к ребятам за синтезатором и ударными.
Павел видел, как неохотно люди отпускают девушку, и понимал их. Сам он тоже безумно жалел, что эта музыка умолкла. Ему казалось, что он готов слушать голос, зовущий вдаль, вечно…
Когда аплодисменты утихли, девушка тихо что-то сказала напарникам, и они взяли аккорд. Певица сделала пару шагов вперед и сделала знак, призывающий к молчанию. Зал затих.
- Я спою еще одну песню, последнюю на этой сцене, - сильно волнуясь, начала она.
Павел замер. Нет, ему не показалось. Этот голос… Когда она говорила, а не пела, голос был совсем-совсем знакомым. Нет, так не бывает. А голос продолжал волновать и манить к себе...
- Эта песня для тех, кто вернулся, и для тех, кто дождался, хотя слова ее не о встрече.
 
Снова вступительные аккорды. Гитара. Свирель. Скрипка. Павел медленно развернулся к сцене, на эти резанувшие воспоминаниями звуки, краем глаза заметив, как напрягся Федор, сжала руки Катя, подался вперед Михаил.
 
«Налей еще вина, мой венценосный брат.
Смотри, восходит полная луна…
В бокале плещет влага хмельного серебра
Один глоток – и нам пора умчаться в вихре по Дороге Сна…»
 
Павел понял, что сидеть вот так, чего-то ожидая, больше нет сил. Он поднялся и пошел вперед, не отрывая взгляда от тонкой голубой фигурки на сцене. Сзади всхлипнула женщина – то ли Юлька, то ли Варя. Это было позади, а впереди был только этот силуэт, этот голос, эта музыка…
 
«…По Дороге Сна
Тихий звон подков, лег плащом туман на плечи,
Стал короной иней на челе…
Острием дождя, тенью облаков,
Стали мы с тобою легче, чем перо у сокола в крыле…»
 
Девушка с гитарой опять стоит уже на самом краю сцены, устремившись вперед, будто хочет или упасть вниз, или взлететь в небо вместе со своей музыкой.
 
«…И чтоб забыть, что кровь моя здесь холоднее льда,
Прошу тебя, налей еще вина!
Смотри, на дне мерцает прощальная звезда…
Я осушу бокал до дна… и, с легким сердцем, - по Дороге Сна!»
 
Последние аккорды. Певица аккуратно положила гитару на сцену, выпрямилась, опустив руки. Павел был уже совсем рядом, загораживая обзор кому-то, он слышал за спиной недовольные голоса, но ему было все равно. Девушка качнулась вперед и все-таки спрыгнула вниз, прямо к ожидающему этого прыжка Павлу, так, что он успел ее подхватить. Она на секунду замерла в его руках, потом плавным движением распустила волосы, скользнувшие по спине золотой шелковой волной. И вот он, его сон – огромные глаза цвета серебряного зимнего неба в золоте ресниц. Рука на его плече, рука на его щеке.
- Лиэлл, - только и смог он выдохнуть прямо в густые, пахнущие весной волосы, сжимая ее в объятии, которое ему снилось вот уже двенадцать лет.
 
- Ты знал? – только и смогла спросить Виктора потрясенная не меньше остальных Варвара.
- Знал, - довольно кивнул он. – Но тут все было сложно. Это было не только личное дело Пашки и Ли. Это было дело важности даже не государственной. Нам нужно было, чтобы все произошло внезапно, чтобы реакция была как можно более естественной у всех вас…
- Зачем? – нахмурился Михаил. – Ничего не понимаю!
- Чтобы  убедить одного непробиваемого самодура, - неожиданно усмехнулся Матиас, не отрывающий взгляда от Лиэлл с Павлом.
- Я вам обещал контакт с Империей Соэлла? – требовательно спросил Середа.
- Обещал, - кивнул Михаил.
- Считайте, что контакт состоялся. Нам не надо ради него лететь к Большой Медведице.
- Мы знаем, что Лиэлл – из Правящего Дома Соэллы, - нетерпеливо сказал Михаил. – Но у нее нет полномочий для установления официального контакта, как нет его и у нас.
- Вы правы, - кивнул вместо Середы Матиас, поднимаясь и снимая, наконец, солнцезащитные очки. – Но Виктор не имел в виду Лиэлл. Он имел в виду действующего Правителя Империи Соэлла Матиэллта.
- Приплыли, - растерянно констатировал Федор, первым встретивший властный небесно-голубой взгляд «арийца» из-под длинных золотых ресниц…. 
 
Очень довольный поворотом событий Марк организовал досрочное закрытие кафе, и скоро они остались одни в зале. Музыкантов Марк отпустил, и против обыкновения, включил негромкую запись какой-то легкой приятной музыки. Павел с Лиэлл, кажется, не собирались возвращаться за стол, они даже не заметили исчезнувших посетителей и некоторую смену обстановки.
Впрочем, не только им надо было обсудить произошедшее в этом зале. Опомнившиеся ребята тоже очень хотели прояснить ситуацию. Объяснения начал Виктор.
Он рассказал, как два года назад, когда он был в гостях у Марка, тот проводил прослушивание новых музыкантов для кафе – раз в один-два сезона он предпочитал менять музыкальное сопровождение в зале. Марк пригласил Виктора послушать и помочь определиться… Собственно, Середа попал уже на заключительную часть процесса, когда претендентов осталось всего двое. Ему вполне понравился дуэт электронной музыки – двое ребят на синтезаторах, но когда на сцену вышла Ли, он сперва подумал, что у него галлюцинации. Он довольно долго пытался понять, ошибается или нет, пока музыканты настраивали инструменты. Видимо, выглядело это настолько нахально, что к нему подошел высокий блондин в темных очках (на этом месте рассказа Матиэллт снова привстал и слегка поклонился) и пообещал с легким прибалтийским акцентом, что если Виктор не перестанет ТАК пялиться на его сестру, его придется вывести.
- Ну, тут вмешался я, - вступил Марк, - потом Ли заметила, что в зале что-то не то, потом она Виктора узнала, потом мы во всем разобрались…
- Я извинился, - вставил Матиэллт. – Вы понимаете, несмотря на то, что Лиэлл давно уже не ребенок и у нее своя жизнь, которая, должен признаться, мне не нравилась, - она все равно моя маленькая сестренка. Я знаю, что она… как это у вас говорят… она уже…
- Не первый раз замужем, - подсказал прямолинейный Федор.
- … Да, в буквальном смысле, - согласился Матиэллт. – И все равно – эта часть ее жизни проходила мимо меня, и я не привык к вниманию, которое оказывают ей, как женщине…
- В общем, естественно, извинения я принял, - продолжил Виктор. – Обалдел, конечно, здорово. Хотелось сразу бежать к Варе, потом в Центр связи с колониями, потом звонить в Космический Совет… но Матти меня удержал.
- Я хотел прежде, чем станет известно о моем визите, понять Землю, понять вас и разобраться с личной жизнью моей сестры, - пояснил Матиэллт.
- Мы его отправили в круиз, допотопно, на «Амфитрите» - это такое судно для туристов, передвигающееся медленно, но со вкусом, с заходом в крупнейшие морские порта Земли, - встрял Марк. – Подобрали подходящую группу туристов – студенты-планетологи…
- Это все равно, что наши бородатые геологи-археологи из двадцатого века, - улыбнулся Виктор. – Походы, байдарки, костры, гитары – романтика!
- Романтика… - протянул Матиэллт. – Сначала я чуть с ума не сошел в этой компании. А через неделю, на рассвете, в океане, стоя на палубе, я вдруг понял, как все это прекрасно, и уже тогда решил, что раз Ли нашла себя в этом мире, я ее отпущу.
- Сатори, - задумчиво сказал Михаил. – Озарение.
- Наверное, - согласился правитель Соэллы.
- А потом мы его остановить не могли, - засмеялась Алена. – Он в Москву возвращался только для того, чтобы рассказать нам об очередном открытии. Раз в два месяца… И через неделю опять уезжал.
 
Они рассказывали друг другу все, что случилось за эти двенадцать лет, а рассказывать можно было бесконечно. Естественно, больше всего Павла интересовало, неужели Ли его все-таки не забыла, и как она оказалась у Марка, и …
Когда он осознал, что на улице только что имел беседу с тем самым тираном и деспотом, о котором столько было рассказов, на некоторое время потерял дар речи. Не верилось.
- А он-то тут что делает? – смог, наконец, спросит Павел.
- Если так, чтобы в двух словах, он тут для того, чтобы меня сдать с рук на руки тебе и благословить, - усмехнулась Лиэлл. – Мы с ним и Марком договорились, что сначала Матти поговорит с тобой, а потом решит, достоин ли ты меня, - она с удовольствием следила за меняющимся выражением лица Павла. -  Если да – Марк скажет, что мы тут в последний раз выступаем, и начнет аплодировать. Если нет – просто скажет и сядет обратно. Когда он захлопал, я чуть со сцены не свалилась…
- Да, я заметил, - притянул ее к себе поближе Павел, как будто она все еще могла упасть. – А чего это ты решила привезти его с собой? Раньше, вроде, обходилась без благословений? Чем это я такой особенный, что имел честь быть представленным?
- Не зазнавайся, - улыбнулась Лиэлл. – Просто он, наконец, устал гоняться за мной, и решил, что, возможно, стоит попытаться понять, ради чего и кого я так сюда стремлюсь…
- Не прошло и четырех тысячелетий, - не удержался Павел.
- Сама удивляюсь. Правда, если бы не понял, он бы увез меня обратно. Ну, постарался бы это сделать, точно. Кто бы знал, как я этого боялась! Хотя уже после его первого самостоятельного путешествия по океану с планетологами стало ясно, что, по крайней мере, он твердо счел Землю достойной его драгоценного внимания. Я его узнавать перестала.
Спустя полчаса Лиэлл, наконец, обратила внимание на исчезнувших посетителей, необычную для Марка музыку в записи, и спохватилась, что за столом их ждут ребята.

- Пошли туда, Паш, - потянула она Павла за руку. – Я ведь по ним тоже скучала!
 Когда они вернулись к столу, стало совсем шумно, весело и суматошно. Павел внимательно следил за Матиэллтом, а тот с таким неподдельным интересом и удовольствием наблюдал за сестрой, что у Павла от сердца, наконец, отлегло. Неожиданно правитель обернулся и встретился взглядом с Павлом. Некоторое время они серьезно смотрели друг другу в глаза, а потом Матиэллт улыбнулся и стал невозможно похож на Лиэлл.
- Вы заставили меня поверить в то, что сестра будет счастлива с вами, - негромко сказал он.
- Как? Мы не говорили и десяти минут? - изумился Павел.
- Не забывайте, что я чувствую ваши эмоции и знаю о вас намного больше, чем вы хотите мне показать, - покачал головой Матиэллт.
Их прервал мелодичный перезвон, заставивший Павла оглядеться в поисках источника звука. У Алены включился в кармане мобильный телефон, она отошла от стола, чтобы шум не мешал ей разговаривать. Павел обратил внимание на то, как менялось ее лицо. От спокойного к заинтересованному, удивленному, радостному…
- Ребята, - закричала Алена, едва отключив телефон, - вас срочно хотят видеть центральном офисе Космопорта!
Все замолчали.
- Что случилось? – поинтересовался в наступившей тишине Виктор.
- На связь с нами вышел звездолет с Варианы! Они просят разрешения войти в Солнечную Систему и нанести визит на Землю, а как только узнали, что вы все на планете, тут же выдали следующую просьбу – ваше присутствие.
- Ничего себе… - протянула Катя.
- Как все запущено, - высказался Федор. – То мы ни до кого докричаться не можем, а то – вот Соэлла, вот Вариана, на выбор…
- Ущипни меня, - попросил Виктор Павла. Тот, испытывая некоторое ощущение дежа-вю, выполнил его просьбу. – Ты что, больно же! – вздрогнул Виктор, переживая то же самое чувство.
- Поздравляю, - опять растягивая слова, поднялся правитель Соэллы. – Если вы не поняли, то я озвучу. Сегодня первый день полноценного выхода Земли из глобального одиночества. Вы вполне официально вступаете в новую эру…
 
Эра Контакта началась в маленьком кафе на площади перед Московским Космопортом воплем: «А когда же на море?!!»
 
                                                                       КОНЕЦ

                                                                                                                В произведении использованы стихи Хэлависы, Т. Лавровой
 
                                                                                                                                                                                  (c) Allora 2004

Продолжение повести

Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ]