Он почувствовал, как качнулся подоконник под руками. Все. Он понял это на Торане, когда осознал себя снова, сейчас казалось, он знал это всегда. Катюши больше нет и не будет. Подоконник вернулся и зафиксировался в пространстве.
- Ясно. И ты запаниковала? – хорошо, голос спокойный и твердый.
- Нет, я успокоилась.
- Почему пришла она, а не он, и не они вместе?
- Потому что она не дура и прекрасно видит, какими глазами я на него смотрю. Она сказала, что очень мне благодарна за то, что я сделала для них и для нее лично, но что я не имею права отнимать у нее Пола, потому что это низко. Он ее любит, и так было намного раньше, чем мы с ним встретились. Она раньше меня.
- А ты?
Михаил понимал, что Ли не могла равнодушно и спокойно выслушать эти слова, она непременно ответила. Как и сам он ответил бы Коулсу, если бы тот пришел выяснять отношения.
- А я сказала, - медленно, словно удивляясь себе, произнесла Лиэлл, - что она, в свою очередь, не имеет права так со мной разговаривать. Я спросила, почему она так уверена в том, что была раньше, если ни черта не помнит дальше трех лет назад?
Михаил промолчал. Он знал, что Лиэлл сказала Кэти то, что нельзя было говорить.
- Мне плевать, - ровным голосом отозвалась она на его мысли. – Все равно без шансов – ни он, ни она ничего не вспомнят. Это очевидно. Я не могу столько времени наступать на свои чувства и свою гордость. И на свою любовь, - чуть тише добавила она.
- И что дальше? – вопрос прозвучал как-то беспомощно.
- Дальше… Дальше я улетаю. Хватит. Я сама чувствую, что срываюсь. Так продолжаться не может, все кончено. Пусть они будут счастливы.
Михаил отвернулся, и стал внимательно изучать сад, как будто до этого его не видел.
- Миша, - неожиданно мягко позвала Лиэлл. – Полетели со мной, Миша. Ты тоже не сможешь здесь.
Он отрицательно качнул головой, даже не задумываясь.
- Нет, Ли. Дело даже не в том, что я не смогу без нее. Смогу. Я, наверное, даже не люблю ее. Это не Катя. Это совсем другой человек. Просто мы не должны справляться с этим вместе. Мы можем наделать глупостей. Нам нельзя быть вместе сейчас.
- Почему? – тихий голос, как шелест травы, как шуршание осенних листьев под ногами.
- Потому что мы слишком хорошо понимаем друг друга.
Он помолчал, потом мягко повторил любимый жест Лиэлл – положил свою ладонь на ее мраморную руку, бессильно покоящуюся на подоконнике, постарался смягчить и интонации голоса.
- Собирайся, пожалуйста, мы тебя будем ждать внизу, - и быстро вышел.
По пути в свою комнату Михаил взвешивал сказанное. Вроде, ничего лишнего, но если она захочет, то поймет. Насчет Кэти была истинная правда. Кэти – не Катюша, это ясно. Впрочем, и Пол – не Пашка, но Ли упорно за что-то цепляется. Ладно, она всегда была излишне эмоциональна. А он, наоборот, четко себе представляет ситуацию, делает правильные выводы.
Еще до старта Двенадцатой, когда они все были вместе, он осознал, что соэллианка могла бы быть его женщиной. Они понимали друг друга лучше, чем свои «половинки», с самого начала, еще когда он считал ее чужой и опасной. А потом они могли бы полюбить друг друга, не будь рядом Пашки и Кати. Но то, что между ними зародилось, переросло не в любовь, а в дружбу. И это было прекрасно. Однако сейчас, когда они оба остались в одиночестве, когда их обоих оставили любимые люди, им не стоит быть вместе. Просто потому, что тоска и одиночество заставят их сблизиться. И они примут это за любовь, возможно, даже будут счастливы некоторое время. Ведь иногда самое нужное – чтобы рядом был человек, который тебя понимает…
Только при этом оба они будут любить тех, кто останется на Земле. Он знал это совершенно точно, был уверен и в себе, и в Лиэлл. И также точно был убежден, что даже зная это, не сможет противостоять соблазну быть с ней. Так что улетать ему нельзя. Незачем врать себе и Ли, и позволять ей делать то же самое. И хватит об этом.
Все. На прием, уже пора выходить. Лиэлл надо будет помочь, она что-то совсем расклеилась.

  Глава 12

Торжественная часть прошла довольно спокойно. С речью выступил Президент Земного содружества, потом Арс Томучи и послы Варианы и Оттари. Лиэлл тоже сказала небольшую речь, которая сорвала аплодисменты – говорила она всегда убедительно.
Лиэлл спускалась с трибуны, Тео и Пол ждали ее внизу, пропустили, пошли следом. Сергей поймал беспокойный взгляд Гео, ободряюще кивнул в ответ. А Томучи, который вел этот прием, объявил о начале праздничного вечера. Все вокруг зашумело, все оживились, поднимаясь со своих мест, беззвучно и мягко, как в вату, опускались в пол освободившиеся кресла, образовывая пространство для танцев. Медленно поплыли вверх боковые стены, открывая продолжение приемного зала, где располагались столы. Среди них сновали роботы-официанты, приглашая присутствующих на заранее приготовленные места. Так получилось, что Фрэнк оказался за одним столом с Лиэлл, Гео, Полом, Михаилом и Кэти. Сергей, Тео, Виктор, и Джулия с Барбарой сидели за соседним, там же оказалась и Лори Парриано, которую Лиэлл тоже пригласила – кажется, исключительно ради Сергея.
Фрэнк чувствовал непонятное напряжение за столом и никак не мог понять, что происходит. Гео был хмур еще с утра, Пол вообще никогда не отличался разговорчивостью, Лиэлл и Михаил, сидевшие рядом, были как-то синхронно рассеяны и невпопад реагировали на обращенные к ним слова. И только Кэти, против обыкновения, находилась в хорошем расположении духа. Она единственная отвечала на натужно бодрые реплики Ардорини, даже пару раз что-то удачно пошутила в ответ, добившись от Пола слабой улыбки.
Со сцены, в которую после несложных автоматических преобразований превратилась трибуна, приятным баритоном по-итальянски пел один из известнейших варианских певцов. Хорошо пел, в лучших традициях итальянской оперной школы. Фрэнк, было, заслушался, оставив бесплодные попытки расшевелить компанию. Уже стало ясно, что веселее он не сможет их сделать. Ожидать расслабления от вина не приходилось. За столом пил только он сам и немного – Гео. Лиэлл изначально отказалась, аргументируя свое нежелание тем, что не хочет сегодня быть «в тумане», а ребята-астронавты вообще не пили алкоголь, к этому Фрэнк уже привык.
От наслаждения пением Ардорини оторвал разговор, явно готовый перейти в выяснение отношений с брезжащими на горизонте вырыванием волос и выцарапыванием глаз. Удивительно это было не только потому, что – на приеме в Доме Мира, а, в большей степени, потому, что выяснение происходило именно за его столиком. Обычно невозмутимая, дружелюбная соэллианка и тихая, никогда не повышающая голоса Кэти швыряли друг другу через стол странные слова. Гео рядом уже не оказалось, он пересел к Сергею и Лори. Михаил пытался удержать Лиэлл за плечико, а она, не оборачиваясь, нетерпеливо подергивалась, как будто сгоняя муху. Пол со своей стороны ловил руку Кэти, которую та раздраженно выдергивала из его ладони, так же, не глядя на него.
- Это еще не повод вести себя так, как будто он ваша собственность! – голос Кэти уже начинал звенеть, как пожарная тревога.
- Да? А что является поводом так себя вести? Разрешение на брак, подписанное лично мной? – Лиэлл, напротив, говорила все тише и ниже, почти шипя.
- Как вы смеете!
- Смею, как человек, который отвечает за то, что он думает и делает, в отличие от некоторых.
- Человек? Это сильно сказано! – не осталась в долгу Кэти.
- По крайней мере, я никого не предавала.
Неожиданно перепалку, на которую уже начали обращать внимание соседи за ближайшими столиками, прекратил Коулс. Ардорини и Михаил синхронно вздрогнули, когда он хлопнул ладонью по столу.
- Замолчите обе! – сказано было негромко, но весомо. Обе женщины вдохнули воздух, чтобы что-то ответить, но вместо этого выдохнули обратно. – Я очень рад, что стал предметом столь бурного обсуждения, но не могли бы вы прежде, чем подеретесь, выяснить, чего, собственно, хочу я? Хватит уже говорить обо мне в третьем лице, как будто я отсутствую или скончался!
Для обычно немногословного телохранителя речь была удивительно длинной и эмоциональной.
- И чего же хочешь ты? – все тем же низким тихим голосом спросила Лиэлл.
Глядя на ее порозовевшие щеки и темнеющие глаза, Фрэнк почувствовал, что вот он, например, хочет немедленно пересесть к Гео и Сергею, туда, где еще минуту назад смеялись девушки и что-то жизнерадостно вещал Тео. Но уйти сейчас было невозможно.
- Я хочу того, что хочет Кэти, - непреклонно заявил Пол. – Вы это знаете. Мы никогда об этом не говорили, и я не думал, что эта проблема всплывет на таком мероприятии. Нашли время выяснять отношения!
- Допустим, я делала все, чтобы этого не случилось до самого конца, но некоторым непременно надо расставить все точки над соответствующими буквами!
Лиэлл смотрела на Коулса с непередаваемым выражением лица. Фрэнк только сейчас понял, что это не то, что он думал до сих пор: это не недовольство, это не язвительность оскорбленной женщины, это не гнев. Это неприкрытая, жесткая, рвущаяся наружу застарелая ревность. Казалось, ее можно было ощутить физически. Кэти уже явно почувствовала себя лишней, не знала, что ей делать – отодвинуться подальше или, наоборот, взять Пола за руку, будто ничего не случилось, или вообще встать и уйти. Одно было ясно, встревать в разговор она больше не хотела. Ситуацию разрешили заигравшая музыка и Михаил, который быстро поднялся с места, обошел стол и вежливо спросил у Кэти, нельзя ли пригласить ее на танец. Против ожиданий, та немедленно согласилась, и это было очень похоже на бегство. Ни Пол, ни Лиэлл не обратили на них внимания.
Она смотрела на него в упор с непонятным вызовом, точеные крылья тонкого носа гневно раздувались, как у норовистой лошадки, а глаза приобрели угрожающий темный предгрозовой цвет. Он не отрывал от нее взгляда, в котором трудно было прочитать истинные чувства, и только играющие желваки выдавали ярость, бушующую внутри, под этой видимостью спокойствия. Коулс не мог себе позволить вспылить прямо здесь, но не мог и уйти, чтобы избежать сцены. Казалось, стремительно темнеющий взгляд соэллианки приковывал его к месту.
- Ли, что случилось? – попытался разрядить атмосферу подошедший Сергей. – Что с вами? Пойдем лучше, потанцуем, это очень хороший танец, мне Лори показала.
- Вот и танцуй с Лори, - потянул его назад за рукав Гео, на мрачном лице которого ясно читалось «ну, вот оно». – Думаю, нам сейчас лучше пойти и развлекаться где-нибудь подальше отсюда.
За спиной Гео мелькало настороженное личико Мэллар, а чуть поодаль Лори подавала Фрэнку какие-то сложные сигналы глазами, стреляя взглядом то на Лиэлл, то на танцующие пары. Он понял, вздохнул и решительно поднялся. Музыка была знакомой, старый добрый вальс, ему Ардорини учила еще первая жена.
- Лиэлл, я долго не мог решиться, но это единственное, что я умею танцевать. Я тебя приглашаю и настаиваю, чтобы ты приглашение приняла.
Он приготовился к молниям из глаз соэллианки, но она тут же вскочила.
- Да, конечно, - неожиданно весело прозвучал ее голос. – Разве я могу тебе отказать, Фрэнк!
Лиэлл, наконец, оторвала взгляд от Коулса, который так и остался сидеть за столом, комкая немнущуюся салфетку в пальцах. Соэллианка вложила свою прохладную ладонь в руку Ардорини и сама чуть ли не силой повлекла его в сторону танцующих.
Вальс она танцевала бесподобно – сказывался многовековой опыт, улыбалась, и глаза ее значительно посветлели, что внушало оптимизм, хоть взгляд и оставался встревоженным. Фрэнк вел ее по кругу, отмечая боковым зрением, как их провожают взглядами. Наверное, они смотрелись интересно, как в старом диснеевском плоскостном мультфильме «Красавица и чудовище» - хрупкая светлая фигурка Лиэлл в облегающем черно-голубом платье до пят, против современной моды расширенное к подолу, и он – не самый высокий для среднего землянина, но все же почти на голову выше ее, широкий и темный. Большая загорелая ладонь на ее талии, во второй утопает ее маленькая белая ручка. Картинка.
Краем глаза же заметил Михаила, который, не выпуская руки Кэти, подошел к ди-джею, что-то коротко попросил. Наверное, следующий танец, - мелькнуло в голове Ардорини. Жаль, ведь что-то современное он вряд ли сможет изобразить. И точно, вальс тихо сошел на нет, танцующие неохотно останавливались, а ди-джей уже подносил к губам маленький микрофон.
- Дамы и господа, а сейчас прозвучит совсем другая музыка. Старый, но не устаревший танец, только для тех, кто умеет его танцевать.
Фрэнк оглянулся, заметил, что они оказались практически рядом со своими столиками, махнул рукой Гео, как бы обещая, что сейчас они вернутся.
- Как мне сообщили, в этом зале находится пара, которая может показать нам настоящую страсть в стиле латино, - продолжал улыбающийся ди-джей.
Он замолчал и отступил в темноту, а тишину вдруг взорвал дробный перестук, как будто кто-то быстро отбивал ритм ладонями и каблуками одновременно. Ардорини сделал шаг назад, увлекая за собой Лиэлл, но она неожиданно заупрямилась, высвободила свою руку из его, и он заметил, как загорелись ее глаза, как вторая рука начала отбивать тот же ритм по бедру, а взгляд ее искал кого-то в зале. Нашла, кивнула благодарно – Михаил ответил легким наклоном головы. И тут в перестук вступил гитарный перебор, темп резко ускорился, и вместе с взлетом музыки Лиэлл вдруг сорвалась с места, голубым вихрем закружилась по залу. И хотя ди-джей что-то сказал о паре, она явно не ждала никого, просто танцевала свой собственный танец, летящий, стремительный, зажигательный. Фрэнк никогда не видел ничего подобного, хотя слышал, что латиноамериканские танцовщицы и сейчас могут свести с ума кого угодно.
Отступив еще дальше в темноту, он заметил, что не единственный захвачен этим зрелищем. Рядом с ним, все с тем же напряженным лицом, не отрывая взгляда от соэллианки в центре зала, стоял Пол. Ардорини хотел сказать, что будет лучше, если они вернутся к столу, но вдруг понял, что Коулс его просто не услышит.
 Музыка взлетела вверх и замерла на миг. В эту же секунду новый ураган звуков обрушился на зал, но за мгновение тишины Пол неожиданно легким скользящим движением оказался там же, в центре, рядом с Лиэлл, а она, совершенно не удивившись, будто так и надо, развернулась к нему лицом, ноги захлестнул голубой каскад переливающейся ткани. Застыла, воздев вспорхнувшие вверх руки, глядя с тем же вызовом, что и за столом, но теперь это был иной оттенок. Не злость, не гнев… Страсть. И когда гитара снова устремилась ввысь, они летели с музыкой уже вместе, слаженно, как будто репетировали этот танец каждый день. Никогда – ни до, ни после этого вечера – Фрэнк не видел ничего более красивого. Это был не просто танец двоих, это была сама любовь, ревность, ярость, боль, жизнь и смерть одновременно. В каждом движении, в каждом взгляде этой пары было что-то неземное, нездешнее. Они танцевали так, будто сразу после остановки музыки остановятся и их сердца.
Рядом с Фрэнком уже стоял Гео, чуть дальше - Михаил с Кэти, провожавшей танцующую пару тоскливым взглядом. Фрэнк понимал ее, но он, наконец, понял и Лиэлл, связал воедино все – и ее, и Пола, и Гео, который сам еще ничего не осознал. Не Михаил, конечно, нет. Она говорила правду, тот для нее просто друг.
Коулс. Как это не было понятно сразу. Дальний родственник. Ха! Гео – их сын. Ее и Пола, вернее, того астронавта, который покинул Землю три сотни лет назад. И Гео как раз недавно исполнилось триста.
Детектив. Позорище.
Фрэнк мысленно посыпал голову пеплом, а музыка тем временем все ускорялась, чтобы неожиданно оборваться на высокой ноте с последним хлопком невидимых ладоней. Вместе с этим завершающим аккордом стройная женская фигурка в последнем же повороте упала, прогибаясь так, что золотые волосы коснулись пола, на руку партнера, который смог удержать ее, сохранив свой последний порыв за второй рукой вверх.
Музыка остановилась, и танцоры замерли вместе с ней, застыв изящной скульптурой посреди зала. Наступившую тишину разорвал шквал аплодисментов. Фрэнк видел, аплодировали все – и строгие вариане, и веселые, удивленно хлопающие длиннющими ресницами оттари, и Президент, и обычно по-восточному сдержанный Томучи, и Тео с Джулией, которые подошли ближе, и Виктор, и серьезная Варвара, и даже задумчивая Кэти. А двое в центре медленно оживали. Пол помог Лиэлл подняться, не отводя пристального взгляда, а ее глаза были закрыты, и она явно не спешила возвращаться к реальности. На аплодисменты и выкрики ни он, ни она внимания не обращали. Наконец, золотистые ресницы дрогнули, глаза открылись, но соэллианка не видела перед собой никого. Отстранив руки Коулса, она медленно развернулась и пошла… нет, не к ним. Она направилась к выходу.
Первым опомнился Тео, который с места рванулся за послом, быстро оказался рядом, попытался заговорить, задержать. Лиэлл остановилась, бросила несколько слов, а потом стремительно вышла из зала, оставив Тео в полном недоумении. Встревоженный Ардорини пошел навстречу возвращавшемуся Челлту.
- Что она сказала?
- Ничего особенного, - недоуменно пожал плечами тот. – Просто сказала, чтобы мы все дружно катились в тартарары вместе с ним.
- С кем? – переспросил Гео, тоже взволнованный странным уходом Лиэлл.
- С кем, с кем, - неожиданно раздраженно фыркнул Михаил. – С Коулсом, конечно, с кем еще! Он, видимо, первый кандидат на «катись, куда подальше»!
Реакция Гео оказалась более чем неожиданной. Когда Пол, наконец, пришедший в себя, направился к дверям, соэллианин преградил ему путь. Фрэнк поблагодарил всех известных ему богов и лично ди-джея, который уже включил следующую довольно шумную композицию, сопровождающуюся полумраком и изредка вспыхивающими огнями со стен, и на это выяснение отношений мало кто обращал внимания.
- Уйди, - мягко попытался отстранить с дороги Пол упрямо неподвижного Гео.
Как бы не так.
- Она не хочет, чтобы кто-то шел за ней, – холодно сообщил тот, глядя в упор тяжелым свинцовым взглядом.
Глаза его, ставшие от гнева серыми, чуть темнее глаз Пола, и сдвинутые к переносице густые брови довершили то, что раньше было лишь отблеском – отец и сын в это мгновение были похожи, как две капли воды. Фрэнк удивился, как этого абсолютного сходства никто из них не замечал раньше.
– Она просила, чтобы ее оставили в покое.
- Я ее телохранитель, а она ушла одна, - возразил Коулс, уже понимая, что просто так не пройдет.
- Пусть идет Тео, - не отводя глаз, кивнул соэллианин в сторону Челлта.
Тот решительно замотал рыжей головой.
- Меня она уже послала, я больше не хочу, - отказался он, отступая в сторону танцующих. – Мне-то как раз ясно было сказано, чтобы я и не думал за ней идти.
- Вот видишь, - все еще пытаясь уйти от конфликта, отозвался Пол. – Значит, должен я. А тебе лучше возвращаться домой и ждать нас там, если тут оставаться ты не хочешь.
- Ребята, давайте только не будем сейчас бурно выяснять «а ты кто такой?», - озабоченно попросил Виктор.
- Я знаю, кто он такой, - уже с откровенной неприязнью в голосе перебил Гео. – Он бывший убийца, который что-то сделал моей матери, отчего она ушла отсюда с таким лицом, будто вот-вот бросится с моста в реку!
Внезапно выражение лица Пола изменилось, последние прозвучавшие слова будто толкнули в нем нечто, благополучно спящее до сих пор. Как соэллианин оказался на полу, и как Коулс прошел мимо них, они не успели заметить. Фрэнк увидел, что к Гео бросились одновременно Сергей, Лори и Мэллар, и тут же быстро пошел, почти побежал, вслед за Лиэлл и Полом.
Внизу его окликнул дежурный. Фрэнк знал этого человека, не так давно он работал в том же СБ при Центре инопланетных посольств.
- Мистер Ардорини, госпожа посол взяла флиппер и улетела, а ваш парень рванул за ней, - сообщил охранник. – Я сказал, что не знаю, куда именно направилась госпожа Лиэлл, но он заявил, что сам сообразит. Так что они оба…
- Спасибо, Кастелло, - Фрэнк вспомнил имя дежурного в последний момент. – Мне кажется, он знал, что говорит. Будем надеяться, они встретятся.
В предсумеречном небе можно было разглядеть несколько флипперов вдали от основной трассы. Нечего было и думать, чтобы вычислить, в каком из них находится Лиэлл и какой гонит вперед Коулс. Если он еще Коулс, неожиданно подумалось Ардорини.
 
***
 
Флиппер соэллианки направлялся к морю. Он знал, что она летит именно на побережье. Куда именно – определимся на подлете. А сейчас есть четверть часа, чтобы упорядочить мысли, разлетающиеся в разные стороны, как беспокойные воробьи. Павел был уверен только в одном, что самое главное сейчас догнать Ли. Он еще не знал, что ей скажет, но понимал, что сейчас она вряд ли будет слушать слова. А что делать, он тоже плохо представлял. Хорошо, попробуем решить главное – что дальше? Есть он, она и Катюша, которая сейчас целиком и полностью зависит от него. И ее нельзя бросить, она только начала оттаивать… И нельзя сказать об этом Ли, потому что тот ее последний взгляд после танца, устремленный мимо него, сказал красноречивее слов – она тоже на грани. Она не сможет сейчас думать еще и о Кате. Что же делать?
Павел никогда не был особенно хорошим дипломатом в отношениях с женщинами. Он мог быть верным и надежным другом, но когда дело касалось более серьезных отношений, ситуация полностью выходила из-под его контроля и раскручивалась совершенно самостоятельно. До сих пор ему просто везло. То ли женщины ему встречались понимающие, то ли просто не складывалось таких вот треугольников, когда как ни крути, а кому-то будет больно, и, в любом случае, хуже всех будет ему самому. Да не о нем сейчас речь.
Это было удивительно – соединять в голове сразу две реальности. Сначала, еще в зале, когда он уже все понял, когда давно забытая мелодия прорвалась сквозь непробиваемую, казалось бы, стену забвения, сном показалось то, что было триста лет назад – просто красивая сказка, приснившаяся под утро. Но тонкие пальцы в его ладони, гибкое тело, послушное его рукам, эти глаза, которые горели, звали, требовали, эти знакомые, ими же самими придуманные движения, весь танец, весь этот стремительный ураган эмоций унес сомнения, сорвал туманную завесу небыли, вернул миру настоящие краски. А сном стали казаться эти года, прожитые с чужим, хотя и своим, сознанием. Правда, особенно долго приходить в себя было некогда. В момент, когда Ли оттолкнула Павла, чтобы уйти, его резануло абсолютное отчаяние, которое она не могла и не хотела скрывать. Он испугался за нее. Этот незнакомый взгляд в никуда не предвещал ничего хорошего. Например, с нее сейчас сталось бы просто уронить флиппер в море. Черт! Эта мысль заставила Павла еще увеличить скорость. Диспетчер тревожным голосом предупредил, что он сейчас движется на предельно возможной для этого аппарата скорости. Будем надеяться, что двигатели на всех флипперах одинаковые, а Лиэлл летит на автопилоте, который до предела скорость увеличивать не будет ни при каких условиях.
Больше сделать было ничего нельзя. До моря оставалось минут пять полета. Надо решать, что делать и что говорить. Так, чтобы причинить обеим своим женщинам как можно меньше вреда – они и так столько пережили, что последней может оказаться самая маленькая капля боли. И решать надо быстро.
 
***
 
Как они умудрились поругаться на этом приеме? Она же почти не смотрела на него, старалась не смотреть. Их разделяло несколько метров, ходящие между столами люди и Кэти. Кэти…Ей и так слишком досталось. Катюша, любовь никогда не давалась тебе легко. Как я могу разрушать твое хрупкое счастье? Нет, даже не разрушать, а просто думать об этом? Паши нет, есть только Пол, а он принадлежит тебе, Кэти, только тебе.
Она уверена, что она все решила правильно. Так будет лучше для всех - и для нее, и для Пола с Кэти, и, наверное, для Гео. Но почему так пусто внутри? Будто кто-то забыл закрыть дверь, и студеным ветром вынесло все тепло. Только тлеющие огоньки потихоньку догорают в камине. Они не дают уже ни тепла, ни света и лишь на короткий миг упреждают наступление абсолютной темноты.
Нет, она не должна. Не имеет права. Чудо, что он вообще до сих пор жив. Ели бы не та катастрофа, он бы умер от старости пару сотен лет назад. Ей все равно суждено его потерять, так или иначе. Если она уже обречена на потерю, то пусть хоть Пол с Кэти познают неомраченное счастье. Она не будет думать о себе!
Еще чуть-чуть и она бы сама в это почти поверила. Но тут Кэти снова сказала то, что не должна была говорить, и потухший было огонь опять вспыхнул, и она чуть не потеряла контроль над собой. Если бы Фрэнк не пригласил ее танцевать, страшно подумать, что могло бы случиться. А потом начался тот танец.
Кажется, купол флиппера душит, сдавливает ее, словно стены гробницы. Окна забыла открыть… За стеклом мелькают расплывчатые силуэты проносящихся мимо домов и деревьев, но в кабине совершенно не ощущается движения. Будто сам воздух сгустился и опутывает ее, как застывающий воск неосторожную муху.
Лиэлл почувствовала, что больше не вынесет ни мгновения этого кажущегося спокойствия. Слегка дрожащими руками она отключила системы безопасности и открыла все окна, включая лобовое стекло. В кабину ворвался холодный ветер. Он остудил пытающие щеки и растрепал волосы. С флиппером попытались связаться из диспетчерской, но Лиэлл их просто не услышала. Она отключила внешнее освещение и смотрела в несущуюся ей в лицо темноту.
Когда она разучилась быть собой? Как давно она стала жить долгом и обязанностями? Почему она не заметила, что вместо "хочу" стала говорить лишь "надо"? Она сама методично загоняла себя в ледяной монолит долга, обменивая огонь сердца на холод нерушимых рамок и границ.
Слишком давно она теряет любимых. С каждым уходил кусочек ее сердца. Столетиями она не могла забыть, и начинало казаться, что на этот раз сердце уже не оттает. Но в нем опять и опять удивительным цветком расцветала любовь. Может, и в этот раз…?
Ее никогда не бросали, никогда. Только уходили туда, откуда нет возврата. И Паша не бросил, поправила сама себя Лиэлл, и даже не ушел - он стал другим, стал Полом.
Хотя, судя по всему, тот, кто сейчас преследует ее на предельной скорости – именно Павел. Он вернулся к ней из глубины времени и собственного внезапно открывшегося сознания.
Зевс великий, что он ей скажет? А Кэти? Что будет с ней? В какую пропасть их несет случайная судьба?
 
***
 
Гео выскочил вслед за Фрэнком, остановился рядом.
- Где она? – требовательно спросил он, не понижая голоса.
Ардорини поморщился, но промолчал и неопределенно махнул рукой вверх.
- А он? – Гео, казалось, еле сдерживался, чтобы не сорваться на крик.
Фрэнк махнул рукой еще раз.
- Только не надо кричать, - опередил он соэллианина, готового взорваться возмущением. – Я не успел, она бегает быстрее. Кроме того, некто устроил в зале сцену и задержал как меня, так и того, кто может ей сейчас помочь.
- Только не говори, что ты считаешь, будто Коулс сейчас с ней! – прищурился Гео.
- Я знаю, что она улетела в неопределенном направлении, а он – за ней, - пожал плечами Ардорини. – И еще я знаю, что если кто-то сейчас и может ее догнать и остановить, то это Пол.
- Я тоже могу! Я знаю, где она, смогу найти ее в любой точке планеты! – соэллианин снова повысил голос.
- Думается, он тоже знает, - неслышно подошел сзади Михаил. Глаза его были устремлены в небо, как будто он надеялся отыскать там две единственно важные им сейчас серебряные точки. – И только его она сейчас будет слушать.
 Гео уже набрал воздух, чтобы достойно ответить на эту реплику, но антрацитовый взгляд, скользнувший по его лицу, словно оборвал все возражения.
- Ты бы шел обратно, - посоветовал Михаил. – Там Президент волнуется, куда вы все подевались. Согласись, некрасиво будет, если Соэлла останется представленной исключительно секретарем посольства. Давай, двигай, чрезвычайный и полномочный. Оставь их. Они сами разберутся. Считай, вахту по опеке матери ты сдал.
Гео некоторое время молча стоял, переводя взгляд с него на Фрэнка, который только покивал и развел руками.
- Ну что ж… - произнес он, наконец, стремительно возвращая свой привычный невозмутимый вид. – Что-то мне подсказывает, что вы оба не можете одновременно ошибаться. Прошу простить мне мой срыв, - он слегка склонил голову, быстро развернулся и ушел обратно в здание Дома Мира.
Фрэнк и Михаил постояли еще, оглядывая темнеющее небо.
- Думаю, нам тоже лучше вернуться, - вздохнул Копаныгин. – Там ребята волнуются.
- Ты знал, что Гео ее сын? – неожиданно для самого себя спросил Ардорини.
Михаил улыбнулся удивительно тепло для его обычно сурового лица.
- Понял, как только его увидел после Торана. Если, пока я был… не я, он мне только отдаленно напоминал кого-то знакомого, то после возвращения я сразу увидел правду. Тогда же и понял, почему она не полетела с нами. Долгоживущий ребенок для нее и Соэллы – дар судьбы, она и Матиэллт не могли им рисковать. Конечно, он не пустил ее, а она не смогла не подчиниться, - Михаил помолчал и задумчиво добавил. - И Пашке она правильно ничего не сказала, ему было бы гораздо труднее улететь.
- Пошли обратно, - решительно подтолкнул его Фрэнк. – Я не могу больше слушать про эти скелеты в шкафу. К черту, они вернутся, и мы все узнаем.
- Блажен, кто верует, - фыркнул Михаил. – Думаю, ничего они нам не скажут.
 
***
 
Она уже стояла над обрывом – дальше было только море, и Лиэлл посадила флиппер здесь, чтобы успеть понять себя перед последним разговором с тем, кто будет здесь через несколько минут.
Взгляд, устремленный на границу горизонта, против воли возвращался к острым мокрым камням внизу – так далеко, что в сумерках их почти не было видно, но она ощущала их неизбежность всей кожей. Мысли бежали быстро, перемешиваясь, обгоняя друг друга. Она была здесь, но одновременно она уходила, очень глубоко. Не быть, не видеть, не чувствовать. Еще лишь несколько дней... В ней, кажется, сгорело дотла, до последней песчинки, то, что тянуло на Землю все эти тысячелетия. Оставалось только пережить этот последний разговор. А надо ли его переживать? Кто потеряет что-то, если она не вернется с этого обрыва?
Вместе с возможностью выжить практически при любых физических повреждениях у нее был дар и не выживать. Она одна из немногих, кто мог контролировать процесс регенерации сознательно. Камни внизу притягивали взгляд, манили своей надежностью и обещали решение всего. Полет. Шаг в небо - и смерть перестанет забирать тех, кто дорог. И она освободится. Почему никогда раньше это такое простое решение не приходило в голову?
 
Павел обнаружил ее флиппер на стоянке недалеко от отвесного обрыва, пожалуй, единственного на этом побережье. Осторожно посадил свой аппарат чуть в отдалении, спрыгнул на землю и обошел посадочную площадку. Лиэлл тут не было. Павел огляделся и с жутковатым чувством обреченности увидел ее фигурку на самом краю. Берег был абсолютно пустынен – близился вечер, народу на побережье в это время вообще бывало мало.
Приблизившись к соэллианке не ближе, чем на десяток метров, он был остановлен негромким, но ледяным голосом.
- Не приближайся. Больше ни шагу.
Павел остановился. Все обдумываемые во время полета слова вылетели из головы, и он смог только сказать:
- Ли, это я.
- Я знаю, - не оборачиваясь, откликнулась она все так же холодно. – Я знала, что ты летел за мной.
- Я настолько предсказуем? – позволил он себе удивиться.
- Я почувствовала тебя, - отрезала она. Совсем не так должно было это прозвучать. – Но это ничего не меняет.
Павел качнулся вперед, чтобы подойти и увидеть ее глаза, он не мог понять, что она думает, что чувствует и чего хочет.
- Я сказала, не приближайся!
Лиэлл повысила голос, и он с растущим страхом уловил в ее выдержано ровном голосе истерические нотки. Если она начинает впадать в истерику, стоя на обрыве, это может плохо кончиться. Внизу камни, их было видно с высоты при подлете.
- Я больше шагу не сделаю, - негромко, успокаивающе отозвался он и поднял вверх руки, как будто она могла видеть этот жест. – Только не забывай, что соэллиане тоже не летают, как птицы.
Совершенно неожиданно она рассмеялась, и это уже точно был нервный смех.
- Поразительно! – теперь ее голос звучал почти весело, но это было жуткое веселье, которое надо было остановить. – Поразительно, но я перед твоим приходом думала именно этими словами! – Лиэлл раскинула руки в стороны, как крылья и звонко выкрикнула с восторгом и отчаянием одновременно: - Отчего люди не летают? Отчего люди не летают так, как птицы?! Вот так бы разбежалась, подняла руки – и полетела!
Павел успел прыгнуть вперед чуть раньше, чем она закончила и решилась сделать этот шаг, отделявший ее от полета. Никогда еще он не перемещался в пространстве с такой скоростью. Успел схватить и упал вместе с ней назад, откатываясь в сторону от обрыва.
- Всю жизнь терпеть не мог классику, - задыхаясь, выговорил он, прижимая к земле беззвучно рвущуюся из его рук соэллианку. – Теперь буду просто ненавидеть!
- А я – тебя, - вдруг прошипела Лиэлл, не прекращая попыток вырваться.
Это вряд ли, любимая, горько подумал он. Если бы ты меня ненавидела, я бы уже летел впереди тебя. Стала бы ты так просто вырываться, не применяя ко мне всех этих твоих штучек. Вспомнился хрипящий за спиной Харах и серебряные страшные глаза Лиэлл.
- Перестань, ты же уже не хочешь прыгать, - попросил он. – Я отпущу тебя, только успокойся.
Павел дождался, пока она перестанет биться, как пойманная бабочка (если бабочки бывают такой силы, что даже он, гладиатор, с трудом с ней справлялся) и выпустил ее. Поднялся на ноги, протянул руку. Лиэлл, демонстративно не заметив его жеста, легко вскочила сама. Странно, но она была спокойна. Как будто не кричала пару минут назад строчки из старой пьесы, как будто не стремилась только что вырваться от него в пропасть.
- Спасибо, - еще более неожиданно, чем недавний смех, прозвучал ее совершенно нормальный голос. – Правда, спасибо. Никогда не думала, что когда-нибудь смогу этого захотеть.
- Чего? – тупо спросил Павел.
- Смерти, - просто ответила она. – Но все прошло. Это было глупо. Извини, я не должна была… - голос ее дрогнул, но она продолжила. – Не должна была дожидаться тебя. Это надо было делать сразу или не делать совсем. А я устроила истерику, спектакль.
Он стоял и просто смотрел на нее. В который раз за этот год в голове вертелось – брось все, просто сделай к ней шаг, просто обними, и все кончится. Все будет так, как надо.
- Ли, нам надо поговорить, - решительно сказал он, обрывая все мечты. – Сейчас. Здесь.
- Хорошо.
Она совсем успокоилась и, казалось, заранее смирилась со всем, что он сейчас скажет. Если бы это было так!
Соэллианка медленно направилась к краю, Павел дернулся, но она улыбнулась и протянула руку, приглашая за собой. Поколебавшись, он сжал ее пальцы, и они вместе, не разрывая соединенных ладоней, опустились на обрыв. Лиэлл тихо вздохнула и начала первой.
- Нам действительно надо поговорить. Я сама не знаю, почему сорвалась именно тогда, когда ты вернулся, - она вздохнула еще раз и повторила: - Извини.
- Тебе не за что извиняться, - ответил Павел. – Ты слишком долго меня терпела. Я сейчас понять не могу, как ты могла так долго улыбаться, разговаривать, поддерживать нас. Тебе было очень тяжело.
Да. А сейчас я сделаю тебе еще хуже, мрачно подумал он.
Лиэлл сильнее сжала его руку, призывая помолчать.
- Дай, я скажу. Я все понимаю. И это разрешение на брак – оно действительно. И я не буду стоять между вами. Знаешь, сейчас мне так хорошо и спокойно вдруг стало, - она посмотрела на розовые закатные облака на уже темном небе и улыбнулась удивительно нежно и счастливо, так что у него не возникло и тени сомнения в том, что она говорит правду. – Наверное, я слишком долго тебя ждала. Я уже привыкла одна, и не стоит ради меня рвать то, что у вас сложилось. Все изменилось, Паша. Я чувствую, как ты мечешься и не знаешь, как сделать так, чтобы хорошо было всем. А это невозможно, - повторила она его мысли, которые не давали ему покоя.
Милая, как хорошо, что ты не умеешь читать мысли. Как плохо, что ты этого не умеешь! Если бы ты знала, о чем я думаю и чего хочу на самом деле, ты бы начала решать, как все устроить, как все исправить. Но я не позволю себе переложить этот груз на твои плечи. Хватит. Я не нужен тебе. Я все равно уже не тот, кого ты провожала. Сьенна никуда не делась, и кровь на моих руках тоже.
- Паша, только я тебе еще одно не сказала, - прервала его мысли Лиэлл. – Ты только не думай, что я хочу что-то изменить. Для себя я уже все решила.
И для меня все сказала и решила тоже. Спасибо, девочка моя.
- А что ты решила?
Почему так плохо, если все складывается, как ты хотел?
- Я передала полномочия посла Гео. Он останется вместо меня, а я улечу на Соэллу. Думаю, пары дней мне хватит, чтобы завершить все свои дела в посольстве. Мне больше нечего тут делать, Паша, да и не могу я тут, ты видишь.
- Я вижу, - с трудом подчинив себе голос, почти спокойно отозвался он. – Тебе, и правда, лучше вернуться домой. А Гео прекрасно справится. Надеюсь, он со временем сможет относиться ко мне более терпимо, а то я почему-то хочу остаться на своем месте. Не думаю, что мне доверят участвовать в каких-нибудь полетах теперь, а возвращаться в клубы я не хочу.
- Ну, есть и другие места, где нужны люди вроде тебя, - покачала головой Лиэлл. – Но я сама хотела просить тебя остаться. Ты будешь ему нужен.
- Гео про это расскажи, - невесело усмехнулся Павел, вспомнив, как тот час назад выплевывал ему в лицо презрительные слова, которые, в общем-то, были правдой. Вспомнив и финал сцены в зале, он виновато сообщил: - Я его ударил. Он меня не пускал за тобой, ну, никак я его обойти не мог!
Лиэлл, против ожиданий, улыбнулась.
- Ничего, ему полезно. В конце концов, мужское воспитание в лице Матти – это все равно, что никакого. Должен же ты хоть как-то руку приложить. Хотя бы и буквально, хотя бы и с опозданием в три столетия.
Павел сначала даже не понял, о чем она. А Лиэлл, не выпуская его руки, чуть виновато заглянула ему в глаза.
- Помнишь, я обещала тебе рассказать, почему тогда не полетела с вами?
Он кивнул, ожидая продолжения с каким-то непонятным замиранием в душе.
- Буквально за две недели до отлета я обнаружила, что беременна. Представляешь, ведь по всему получалось, что у нас с тобой не может быть детей… - да, это было. Риаллт долго объяснял ему, почему и как не сочетаются какие-то там их с Лиэлл хромосомы. – Мы их всех обманули, - продолжала она. – Я прошла обследование, и мне сказали, что ребенок будет долгоживущий. Как я. Матти вцепился в меня, как клещ. Да я и сама понимаю – возможность, что такое случится еще раз, стремится к нулю, а нам нужен Наследник. И я не смогла ему возразить, когда он запретил мне лететь.
- Гео, - только и смог произнести Павел, пытаясь осмыслить только что услышанное.
- Да. Знаешь, я сначала придумала это имя, такое символически земное, а потом уже искала соответствующее ему полное соэллианское. Геллиот Гор Павел. Звучит так интересно, на мой взгляд, - Лиэлл внезапно засмеялась.
Слушая этот родной золотистый смех, Павел не смог удержать улыбку.
- Да, звучит весело. А он сам-то знает?
- Нет, - посерьезнела она. - Если бы он знал, то не смог бы так относиться к тебе. Кстати, я более чем уверена, что он просто не понимает, почему ты так близок ему. Он чувствует тебя лишь ненамного слабее, чем меня. Оттого и бесится. А еще он понимает, что мне ты тоже близок, и это тоже выводит его из себя. А все остальное – притянутое за уши оправдание своему безобразному поведению.
- Почему ты ему не сказала? – тихо спросил Павел.
Лиэлл помолчала, забрала свою руку из его ладони и поднялась на ноги.
- Не знаю, - так же тихо ответила она. – Просто не знаю. То ли за него боялась, то ли за себя, то ли сглазить не хотела. Мне казалось, что пока никто не знает, пока только я – чудо может случиться. А когда все будут ждать, нервничать – ничего не получится. Глупо, да? – она отвернулась, кусая губы.
Павел вскочил на ноги и все-таки обнял ее, она тут же, давно забытым, но привычным движением, спрятала лицо у него на груди и затихла, как будто затаилась от всего.
- Не глупо. Совсем нет, - он успокаивающе гладил ее волосы, пытаясь навсегда запомнить этот миг.
Конечно, не глупо. Ты так чувствовала – значит, так оно и было.
Уже по дороге на посадочную площадку Павел попросил Лиэлл никому не говорить о том, что он вспомнил прошлое. Он не жаждал лишних вопросов и душеспасительных бесед, кроме того, это знание возвело бы барьер между ним и Кэти, а этого он сейчас хотел бы меньше всего. Лиэлл согласилась. Она была удивительно кроткой и тихой теперь, освободившись из его объятия.
В Дом Мира они не вернулись. Время было позднее, скорее всего, все уже были дома. Обратно они летели в одном флиппере, небо было совсем темным, загорались первые звезды. Окна были настежь открыты, ветер трепал золотые волосы отвернувшейся в сторону Лиэлл, а Павел никак не мог разглядеть выражение ее лица. Хотя он и так знал, что она плачет.
 
***
 
Ждали их в холле. Как были – в вечерних платьях и черных костюмах, так и ждали. Завтра у Фрэнка был выходной, так что он проводил Лори до флиппера и остался в доме соэллианки. Когда распахнулись двери, отреагировав на приближение людей снаружи, он даже вздрогнул. Нет, Ардорини был уверен, что все в порядке, но общее волнение передалось и ему.
- Привет, - удивленно сказала Лиэлл, остановившись в дверях. – А чего это вы не спите? Требуете продолжения банкета?
Павел, который все еще стоял на улице, пропуская вперед Лиэлл, глубоко вздохнул. Отчего-то страшно было входить сейчас в этот дом, где на него тут же обратятся все взгляды. Одни будут ждать чего-то, что доказало бы возвращение его памяти, Гео будет по-прежнему поливать презрением. Наверное. Тео, пожалуй, будет ждать объяснений. Кэти вообще не будет смотреть, она-то уже все поняла, и правильно поняла, только выводы сделала неправильные. Мысль о Кэти, о том, что спустя несколько минут он сможет хоть одного человека на свете сделать счастливым, придала ему решительности. Он осторожно протиснулся мимо Лиэлл, остановившейся четко посередине дверного проема.
- А мы думали, вы уже спите, - бодро заявил он и направился прямо к Кэти, не обращая внимания на те самые выжидательно-вопросительные взгляды.
- Ну, вы даете! – выразил общественное мнение Тео, который первым оценил обстановку. – Мы тут с ума сходим, Гео уже прикидывает, в какой пропасти искать ваши трупы, а они – продолжение банкета!
Фрэнк неожиданно заметил, как мимолетно изменилось лицо Лиэлл при упоминании о пропасти. Что же там было? Она никогда не скажет. Бросила быстрый взгляд на Гео - и опять стала обычной, и в глазах давно утерянное спокойствие.
- Да ну вас, - в голосе соэллианки послышался легкий упрек. – Ну, психанула, прогулялась немного, с кем не бывает!
- С тобой до сих пор не бывало, - мрачно отозвался Гео, делая упор на «с тобой».
- Ладно, все закончилось, все замечательно, - улыбнулась соэллианка
Все зашевелились, что-то негромко сказал Тео, засмеялась Джулия, которая меньше всех понимала в происходящем. Фрэнк заметил, как Пол держит за руку Кэти, а она смотрит на него с отчаянным ожиданием, и ему показалось, что для кого как, а для Коулса этот вечер только начинается. Словно подтверждая его слова, Пол, не выпуская руки девушки, громко сказал:
- Спасибо, что вы нас дождались, но отдыхать тоже иногда надо. Спокойной ночи!
- Спокойной ночи, - тихим эхом отозвалась Кэти, и, не глядя больше ни на кого, они направились к лестнице. Фрэнк обернулся на Лиэлл. Она провожала Пола взглядом, в котором больше не было никаких яростных чувств. Спокойствие, нежность… и обреченность. Неужели он так и не вернулся к ней? И все это было зря.
Пока Ардорини предавался печали, Лиэлл, напротив, начала оживать.
- Так, ну, двое особо уставших отправились на отдых, и мы не будем им мешать, так? – вопросила она оставшихся. – А вы, может быть, все-таки желаете продолжения?
Продолжение было перенесено в сад. В самой большой беседке с мягким светом из-под ажурного потолка поместились все. После первого бокала, поднятого за нового чрезвычайного и полномочного (уже успокоившийся Гео долго смущался), пошли разговоры – обсуждение вечера, дальнейших планов.
Лиэлл, мягко улыбаясь, следила за всеми, а потом, выбрав момент, когда никто не смотрел в ее сторону, поманила за собой из беседки Тео и Джулию. Фрэнк подумал, а не пойти ли за ними, но не пошел, потому что его не позвали. Пора привыкать, что у нее могут быть секреты и с остальными.
 
Разговор с Кэти был очень коротким. Собственно, он заключался только в одной фразе Павла «Ну что ты, дурочка, плачешь, я же с тобой!» и после нее слов почти не было вообще. Кэти все равно плакала, правда, уже от облегчения – она ведь вполне справедливо решила, что он уже не вернется. Сейчас, обнимая эту вздрагивающую от вновь пережитого страха потери девушку, он боялся представить, что могло бы случиться, реши он там, на обрыве, иначе. Нет, все правильно. Он освободил Ли и был там, где нужнее. Остальное сейчас не имело значения.
Они так и не дошли до комнат, остановившись на балконе, почти на том самом месте, где тогда ночью он размышлял о тщете всего сущего и о собственном месте в жизни. Странно было вспомнить, насколько другим он был в ту ночь. Неожиданно из сада донесся дружный смех.
- О, они, в самом деле, продолжили, - улыбнулся Павел. – Ты хочешь пойти в комнату, или вернемся к народу?
Совершенно против его ожиданий, Кэти тоже в ответ улыбнулась и кивнула – вернемся.
В саду, не доходя до беседки, они чуть не наткнулись на троих. Павел рефлекторно подался назад, увлекая за собой Кэти, и они невольно оказались свидетелями короткого, но информативного разговора.
- Ну-ка, делитесь, - требовательно спрашивала Лиэлл. - Я же чувствую, вам есть что сказать. Поверьте, самое время.
Джулия смущенно молчала, Тео выдал серию непереводимых междометий, а Лиэлл настаивала:
- Я чувствую, что вы хотите уйти от меня. Почему?
Павел изумился. Ничего себе. Куда это Тео собрался? Он ничего не говорил о таких своих планах.
Поскольку отвечать ей явно никто не собирался, Лиэлл укоризненно вздохнула.
- Молчание ваше красноречивее того бормотания, которым Тео только что пытался меня впечатлить. Но я вам скажу сразу – все это глупости. Никуда вы от меня не денетесь. И ваши предположения о том, как сильно мне будет мешать еще один человек в доме, для меня просто даже где-то обидны.
- Откуда вы знаете? – от изумления Джулия даже забыла о том, что она смущается.
Лиэлл тихо засмеялась.
- Солнышко, я такие перемены в женщине чувствую в первую же неделю. Это трудно объяснить.
Лиэлл замолчала, словно собираясь с мыслями, а Павел вспомнил. То же самое она говорила в свое время Варваре, еще в первые дни их знакомства. Варя тогда еще не знала, что носит Сережу. Вот это да. А жизнь-то продолжается! Он почувствовал, как стремительно повышается настроение. Ни секунды не сомневаясь в исходе беседы Ли с ребятами, потянул Кэти в обход. Отойдя на некоторое расстояние, он пояснил:
- Пусть уж договорят спокойно. Только учти – мы ничего не слышали.
- Не слышали, - кивнула Кэти и лукаво улыбнулась. – Только я давно знаю.
Павел только покачал головой, он сегодня уже решил ничему не удивляться. Конечно, знает. И Варя тоже, наверняка.
 
***
 
На следующий день ночное гуляние дало о себе знать, и первые пташки в лице Михаила и Сергея начали выползать из своих комнат только после полудня. Остальные появились еще позже. Потихоньку все собирались в холле, как будто вчера вечером и не уходили.
- Никто не видел хозяев? – первым задал вопрос Михаил, когда в начале третьего вниз так и не спустился никто из троих соэллиан.
- Мы их утомили, и они сбежали, - серьезно предположил Тео.
- Гео и Мэллар улетели еще ночью, - сказал Сергей. – У них были какие-то срочные дела с утра в посольстве, они сказали, что нет смысла ложиться на пару часов.
Спустя полчаса и две попытки достучаться до Лиэлл посредством местной связи стало ясно, что кому-то надо было идти наверх и попытаться выяснить – все ли в порядке. Для соэллианки странным был такой длительный сон, даже после ночных бдений. После пятиминутных переглядок и вздохов Фрэнк решительно поднялся. Кто-то был должен.
На втором этаже он обнаружил, что в спальне Лиэлл пусто. Несложные вычисления привели его к дверям кабинета, которые при его приближении гостеприимно распахнулись. Она сидела за своим столом, перед раскрытой на голографоне схемой. Когда двери за спиной Ардорини закрылись, Лиэлл подняла голову, улыбнулась, движением руки выключив схему.
- Доброе утро, - весело сказала она. – А я все жду, когда вы проснетесь.
- Привет, - настороженно ответил Фрэнк. – Честно говоря, я думал, это мы ждем, когда ты проснешься.
- Да мы с ребятами и не ложились, - качнула она головой. – У нас было столько дел. Но сейчас я уже все закончила. Что у тебя с лицом, там внизу все в порядке?
Он успокаивающе поднял обе руки.
- Что с нами будет? Конечно, все. Вот, немного волновались, почему вас нет. Что за дела, если не секрет?
Лиэлл встала из-за стола, подошла ближе. Лицо ее посерьезнело, хотя глаза остались веселыми.
- Я сейчас улетаю, Фрэнк, - просто сказала она. – Надо было все подготовить к окончательной передаче.
Он понял, хотя она могла иметь в виду, например, срочный вызов в Калькутту.
- Неужели это никак нельзя отложить? – спросил он с неожиданной для самого себя тоской.
- Нет, - тихо ответила она. - Я и так слишком долго тянула. Нельзя откладывать вечно.
Фрэнк отвернулся, посмотрел в окно, на зеленые верхушки деревьев.
- Ты ведь не прощалась с ними? - глухо спросил он.
- Нет еще. Успеется. Вообще-то, Гео связался со мной еще полчаса назад. Они готовы, корабль ждет только меня. Я отсюда сразу в Космопорт, и все.
- Я так надеялся, что ты не сделаешь этого, - Ардорини чувствовал, что все бесполезно, все уже оборвалось и сердцем она уже не здесь.
- Нет, не могу я тут больше… да ладно, все равно все уже решено. Фрэнк, - Лиэлл осторожно вложила свою ладонь в его. - Я хотела сказать, что все понимаю. И хочу попросить у тебя прощения. Все могло бы быть иначе, но я слишком долго ждала. Во мне все выгорело.
- Лиэлл, ты не виновата. Все так, как надо, - он сжал ее пальцы, поднес к губам, нежно поцеловал и выпустил, как бабочку.
- Спасибо. И спасибо за то, что был со мной рядом, и за то, что ни о чем не спрашивал, и ни во что не вмешивался… почти, - лукаво улыбнулась она. - Я тебя не забуду. Правда.
- Ты не вернешься? - без всякой надежды спросил Ардорини.
- Вернусь, - сказала она. - Я всегда возвращаюсь. Только вот мы с тобой уже вряд ли встретимся. Для нас это расставание навсегда. Так будет правильно. Так должно быть.
- Ага! Я знал, что ты не можешь так долго спать! – двери распахнулись, пропуская Сергея. – Ребята хотят поехать к морю, погода сегодня будет самая что ни на есть купальная. Вы с нами?
- Думаю, Фрэнк не будет отказываться, - подтолкнула Лиэлл Ардорини.
- Ли, а когда мы в Москву поедем, ты маме с отцом покажешь то кафе, про которое рассказывала? Они не верят, что оно еще существует!
Лиэлл снова улыбнулась. Покачала головой.
- Прости, Сереженька, но это придется тебе сделать самому.
Фрэнк видел, как ей не хочется говорить парню правду, но и врать она тоже не может.
- Ты не поедешь в Москву? А Гео говорил, что ты взяла отпуск и теперь он временно посол на Земле, а ты отдыхаешь, - укоризненно сказал Сергей.
- Я отдыхаю. И в отпуске. Хотя не уверена, что это временно, - согласилась Лиэлл. - Сереж, ты только не волнуйся. Я улетаю на Соэллу.
- Надолго? - легко спросил он. Лиэлл вздохнула.
- Ну, как тебе сказать… Похоже, что навсегда.
В наступившей тишине отчетливо стал слышен смех в холле. Сергей перевел взгляд с Лиэлл на Ардорини. Тот серьезно кивнул.
- Как это? Почему? Зачем?
- Сережа, слишком много спрашиваешь, - твердо прервала поток ненужных вопросов Лиэлл. - Если ты напряжешься, то вспомнишь, что сам еще несколько недель назад мечтал о сверхдальней межзвездной экспедиции. Уж кто-кто, а ты не должен бы так изумляться.
Сергей замер. Недоумение на лице сменилось горьким пониманием.
- Прости. Я так счастлив, что обо всем забыл.
- Это нормально, - пожала она плечами. - Счастливые часто слепнут, и это правильно. Счастье должно быть полным. Прости, что омрачаю его. Но правда, так будет лучше.
- Эй, наверху!!! – с улицы, сквозь открытую на галерею дверь, послышался нетерпеливый голос Тео. – Мы куда-нибудь едем? Время-то идет!
Лиэлл выключила компьютер, закрыла в нише стены маленький сейф.
- Пошли вниз, а то скоро здесь соберутся все, - она долгим взглядом посмотрела в сторону галереи. - Знаете, я безумно рада, что все это сделала. И что тогда настояла на их возвращении на Землю, и что собрала их всех вместе. Даже если двое остались за бортом, зато ведь все остальные вполне счастливы. Вы видели вчера их лица? А Мишка вернется в Москву и там вполне сможет найти себя. Или улетит, как собирался, на какую-нибудь новую колонию. Такие головы на дороге не валяются. Так что все будет нормально.
- А ты? - тихо спросил Сергей, чуть опередив Ардорини.
- "..Не счастье, не любовь, не жалость и не боль - одна луна, метель одна, и вьется впереди Дорога Сна…", - медленно, как будто не им, ответила Лиэлл и тут же встряхнулась. - А я лечу домой! Я по Матти зверски соскучилась, это правда. И вообще. Первый раз, что ли? Все нормально. Двадцать пять процентов неудач - это же семьдесят пять процентов удачи, отличный результат! Пошли вниз.
Из дома до стоянки флипперов добирались весело. Лиэлл смеялась вместе со всеми, а Фрэнк с трудом заставлял себя вторить ей. Точно такие же усилия прикладывал и Сергей.
Ардорини следил за Кэти, которая улыбалась такой открытой улыбкой, что невольно хотелось улыбаться вместе с ней. Похоже, она счастлива с Коулсом. Вот он, идет рядом, смеется, а руку Кэти из своей не выпускает. Черт. Как же он не понимает! Или, наоборот, понимает? Только Лиэлл права - часть памяти, отнятая сьеррами, изменила совсем немного, но так значимо для этих троих. Нет, четверых. Вот Михаил идет чуть в стороне, тоже смеется, но ему-то совсем не весело. Так же, как и самому Фрэнку. Нет, Ли, разве можно считать процентами человеческое счастье?
Они уже дошли до стоянки. Четырех флипперов на всех вполне хватало - в каждый аппарат спокойно помещались по четыре человека.
- Так мы куда? - спросил молчавший до сих пор Сергей.
Лиэлл отреагировала моментально, да и спрашивал он специально для нее. Надо же было как-то заканчивать.
- Вы к морю, а я в Космопорт, - решительно ответила она, повернувшись лицом ко всем. - Провожать меня не надо, не люблю я этого.
- Что, кто-то прилетает? - не задумываясь, спросил Тео. - Так возьмите меня или Пола, мы поможем, и встретить, и доставить. Вы ж нас, вроде, еще не увольняли.
Лиэлл вздохнула и сделала шаг назад, к ближайшему флипперу.
- Нет, не увольняла. Только вы работаете в посольстве, а я уже два дня, как не посол. И никто не прилетает, это я улетаю.
- Ну и что, что не посол? - удивилась Варвара. - А куда ты улетаешь?
- Домой. Я сто лет не была дома, соскучилась. Все нормально, просто я не афишировала свой отъезд. Я очень рада, что во многом смогла вам помочь, теперь улетаю совершенно спокойно. Ну, почти, - Ардорини заметил быстрый взгляд, который Лиэлл бросила в сторону задумчиво-серьезного Михаила. - Я рада, что оставляю вас счастливыми, устроенными и всех вместе. Правда, рада.
- А почему так внезапно, почему ты нам раньше не сказала?
Виктор решительно отстранил Варвару, подошел к соэллианке, пытаясь остановить, но она сделала еще один скользящий шаг назад.
- Витя, ты же знаешь, мне это тоже нелегко. Долгие проводы - лишние слезы, так проще, - быстро отозвалась она. - Я знаю, что у вас все будет хорошо, думаю, во мне вы тоже не сомневаетесь. Может быть, еще увидимся.
Фрэнк знал, что она говорит неправду, но понимал, что она сейчас не могла сказать, "Улетаю навсегда", как сказала ему.
- До свидания, ребята! Будьте счастливы, не грустите и иногда вспоминайте меня!
Соэллианка легко вскочила в флиппер, захлопнула люк и быстро нажала кнопку старта. Аппарат медленно пошел вверх. Лиэлл выглянула в открытое, как всегда, окно, помахала рукой. Фрэнк поймал ее взгляд и тоже поднял руку, прощаясь.
Она была права - вот так, быстро и легко, как будто прощались до завтра. Это было правильно. Ардорини оглядел остальных. Казалось, они тоже это приняли, хотя и не все понимали, от чего она так стремилась убежать. Что ж, может, когда-нибудь они поймут, все. Фрэнк обратил внимание на Коулса - тот одной рукой салютовал отлетающему флипперу, другой обнимал за талию Кэти. Лицо его было серьезно и спокойно, ни тени недоумения. Пол почувствовал взгляд, повернул голову. На секунду глаза их встретились, и Фрэнк понял, что тот все знает, Лиэлл все сказала ему. И он сделал свой выбор. Наверное, он тоже прав.
- Ребята, я думаю, вам хватит двух флипперов? - неожиданно спросил Михаил.
- В каком смысле? - быстро переспросил Виктор.
- В прямом. Вас остается восемь, в два флиппера, я надеюсь, вы уместитесь?
- Не понял. А ты? - насторожился и Тео.
- А я полечу на Космодром, - спокойно ответил Михаил.
- Она просила не провожать, - неожиданно ревниво сказал Пол.
- Я не провожать. Я тоже, - Михаил не договорил, быстро подошел к ним с Кэти, неожиданно обнял девушку и поцеловал ее в губы стремительно и нежно. - Будь счастлива, Катюша.
Он хлопнул не успевшего отреагировать Пола по плечу, серьезно сказал: - И ты. Береги ее, она - сокровище.
Виктор покачал головой. Он уже понял, и отговаривать друга явно не собирался.
Михаил быстро пожал руки мужчинам, обнял девушек.
- Все. Думаю, мы еще встретимся, - кивнул он всем и скрылся в флиппере.
Стартовал он быстрее, чем Лиэлл, и не стал махать из окна. До них долетел только его голос:
- Счастливо!
- Счастливо, - тихо сказал Виктор.
Остальные так и застыли на стартовой площадке, еще не успев осознать, что двое друзей только что покинули их, видимо, навсегда. 

Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] [ 6 ] [ 7 ] [ 8 ] [ 9 ] [10 ] [ 11 ] [ 12 ] [ 13 ] [ 14 ] [ 15 ]