Глава 2
— Эхо была воин Азгеды, Ледяного народа, — сказала издалека еще не представленная им Эмори. — А мой клан назывался Сангедакру, Пустынный народ.
Она вышла на свет, и Павел понял, что на видеозаписи ему не показалось — ее лицо тогда на экране не было испорчено тенями и искажено помехами: на ее щеке и лбу действительно красовалась темная татуировка, изрисовавшая левую половину лица. Странным образом она не искажала, а именно украшала, оттеняя тонкие черты — тоже, несомненно, азиатские. Лицо ее было серьезно, даже, пожалуй, слишком, и Павел насторожился. Девушка подошла ближе, продолжая говорить:
— Но мой клан изгнал меня и моего брата, потому что мы были фрикдрены — мутанты...
— Эмори! — попытался ее остановить Беллами, но она не послушала — сделала вперед еще шаг и демонстративно подняла выше левую руку, протянув к ближе всех оказавшемуся Виктору кисть с уродливо удлиненными пальцами и двумя лишними, растущими чуть выше запястья. Павел отметил все эти нюансы почти автоматически, не сразу сообразив, что надо сделать, как отреагировать, и почему у Беллами на лице такое смятение, Джон рядом так напрягся, а Эмори так отчаянно вызывающе смотрит.
Зато Виктор даже не думал. Едва Эмори замерла, он протянул обе руки навстречу и осторожно пожал ее искривленную ладонь:
— Меня зовут Виктор. А у тебя очень красивая татуировка на лице.
— А я Кэт, — выскочила вперед Катя и перехватила рукопожатие, оттесняя Виктора в сторону. — А это Федор и Пашка... То есть, Пол. И если можно, я все еще хочу пить. Пожалуйста.
— Я сейчас, — бросил Джон и быстро исчез в коридоре.
— По-моему, Витька ее потом на гауптвахту посадит, — с каким-то несочетаемым выражением безнадежности и восторга сказал Михаил в наушнике. — У нее нервный срыв, тебе не кажется? И кстати, проверьте воду!
— Я и мисс Макинтайр решили, что будет проще называть меня Тео, — катастрофически медленно, но галантно выговорил Федор, подходя ближе и тоже пожимая все еще не опущенную левую руку Эмори, которая растеряла весь вызов и отчаяние, и теперь неуверенно и смущенно улыбалась.
— А еще мы решили, что «мисс Макинтайр» ты засунешь туда же, куда и «мистера Блейка», — немедленно отреагировала пушистая. — Я — Харпер.
Вернувшийся Джон принес стакан воды для Кати, которая немедленно расцвела и так выразительно сказала простое «Thank you», что оказалось, что Джон Мерфи тоже умеет улыбаться. Правда, недолго, но все-таки. Все случилось так быстро, что Павел не успел даже придумать, как сунуться к ним со счетчиком. Оставалось надеяться, что вода тут не заразнее воздуха.
— А теперь, когда мы все познакомились, предлагаю пойти в столовую, там можно сесть и поговорить, — позвал всех Беллами, и они отправились в еще одно путешествие по металлическому лабиринту.
Без провожатых, наверное, Павел тут с первого раз ничего бы не нашел, и указатели на стенах не помогли бы, хотя читать он умел, а картинки и детям понятны. Он надеялся только, что им и не придется тут ходить в одиночку, и тем более искать док с капсулой самостоятельно, на ощупь.
Столовая оказалась слишком большой для семерых и даже восьмерых человек, и сразу вспомнилось, что они находятся на бывшей огромной межпланетной станции. Эхо устроила Роана играть в явно специально отведенном для него уголке, где лежали самодельные игрушки и пара подушек прямо на полу, и тот довольно быстро увлекся — судя по всему, родители часто оставляли его тут, когда все были заняты делами.
Беллами пригласил всех за большой стол, куда поместились все вместе, и Павел отметил, что сели они не «стенка на стенку», а вперемешку. Почему-то обрадовало то, что это получилось само собой. Рядом с ним оказалась Харпер, а с другой стороны — уже снова суровый Джон. Похоже, он счел Павла самым опасным, потому и не отставал с первой встречи у дока ни на шаг.
— Мы были бы рады предложить вам разделить с нами еду, — как-то смущенно начал Беллами. Ему досталось место во главе стола, и это тоже вышло стихийно. — Правда, боюсь, наши водоросли, даже с вариациями, не произведут впечатления. Но если вы рискнете попробовать...
— Мы бы не отказались, — согласился за всех Виктор. — Если честно, нам за одиннадцать лет так надоели наши пайки, что водоросли — это прекрасное разнообразие.
— Прежде чем что-то есть, хоть еду проверьте счетчиками, — недовольно сказал Михаил. Кажется, Павел уже даже начал привыкать к своему новому параноидальному «внутреннему голосу». — Одно дело чуть повышенный фон, пока вы в костюмах, и другое — есть это. Катерина и так уже рискнула.
— Как ты себе это представляешь? — не удержался Павел от тихого укора, тут же поймал подозрительный взгляд Джона и вздохнул. Никакой хитрости и дипломатии.
— Ваша пища может быть источником повышенной радиации для нас, — громко сказал он, глядя Джону в глаза. — Я хотел бы попросить у вас разрешения проверить ее нашими приборами.
— Паш! — не удержался Виктор, но Павел упрямо мотнул головой. Мишка прав — все хорошо в меру. Они же не в отравлении хозяев подозревают...
— Мы об этом не подумали, — перебила его мысли Рейвен. — Конечно, пойдем, я покажу нашу «кухню», сам все и проверишь. Мерфи, пожалуйста, я в состоянии дойти сама!
Последнее она бросила уже Джону, который явно собрался составить им компанию.
— Да пошли, — пожал Павел плечами. — Вместе веселее.
Рейвен, несмотря на хромоту, шла довольно быстро и отказалась от помощи, когда надо было подняться на пару ступенек. Павел старался не смотреть на сложную конструкцию из ремней и пластика на ее левой ноге, но она заметила его интерес.
— У меня парализована нога от бедра, — сообщила она, открывая очередную дверь. — Немного болит, но это ерунда, фиксатор помогает мне нормально ходить.
Они вошли в помещение, напоминающее небольшой цех по производству молочных продуктов — после металлического хаоса позади тут было удивительно чисто и аккуратно, а небольшие баки вдоль стен были выкрашены в белый цвет.
— Это царство Монти, — сказала Рейвен, насладившись растерянным видом гостя. — Он тут готовит. А его гидропонный отсек мы вам потом покажем, если захотите. А сюда Монти с Харпер и Эмори угрохали всю белую краску, которую мы нашли. Зачем, спрашивается...
— Когда я был ребенком, — решил поддержать разговор Павел, — нас с классом... ну, в школе... отвезли на молочную фабрику, где молоко разливали по пакетам... чтобы потом продавать в магазинах... Ну, просто показать, как работают в таком... ну вот очень похоже.
Он умолк и не сразу понял, что Рейвен смотрит на него такими глазами не потому, что подобранные слова были неправильными.
— Ты помнишь, каким был мир до бомбардировок, — тихо сказала она после небольшой паузы. — А когда я была маленькая, я училась ориентироваться в вентиляции Ковчега и воровать еду, потому что мой паек мать часто вообще до дома не доносила. А что такое «молочная фабрика» я даже не представляю.
— А я представляю, — вдруг заявил Джон, до сих пор мрачно стоявший позади. — Это фабрика, где много молока. И его надо куда-то распихать, чтобы не возить цистернами, не из крана же его людям разливать. Мне отец рассказывал, как раньше лекарства на таких фабриках расфасовывали. Монти будет счастлив узнать, что у него тут получилась молочно-водорослевая фабрика в миниатюре. Ты проверять еду будешь, или мы тут заночуем? — без перехода обратился он уже к Павлу.
Уровень радиации оказался приемлемым, и когда Павел вслух произнес цифры, в наушнике тоже одобрительно буркнуло.
— Все отлично. Спасибо, что разрешили проверить.
Рейвен усмехнулась, кивнула и жестом позвала их на выход.
— Если я на вас косо смотрю, это не значит, что отравить хочу. — Джон почему-то не сделал ни шагу, просто стоял и провожал взглядом Рейвен, которая уже дошла до двери и нетерпеливо обернулась. — Вообще-то тебя это не касается, — вдруг сказал он, переведя серьезный взгляд на Павла. — Просто чтобы ты знал: она без ноги потому, что это я ее подстрелил. — Он следил за реакцией, и свое ошеломление с недоумением от этого признания Павел спрятать не сумел, а Джон продолжил жестко, но без особых эмоций: — Мы тут все, исключая Ро, не ангелы, а я особенно. И никому, кроме нашей семьи, я не доверяю. Но вам тут ничего не угрожает, пока вы не угрожаете нам.
Он бросил на Павла непонятный взгляд — то ли вызывающий, то ли испытующий — и повторил жест Рейвен, приглашая на выход.
— Ну вот зачем ты, — только и сказала та, когда они вышли. Конечно, она все слышала. — Мы это уже проехали давно.
— Мы да. А они нет. Пусть знают. — И Джон первым направился к столовой, не дожидаясь их. — Позову Монти с Харпер, пусть накрывают на стол, раз качество трясины гости одобрили, — бросил он, не оборачиваясь.
— Извини, — вздохнула Рейвен. — Это — Джон Мерфи. Привыкай.
— Да ладно. Я люблю, когда все открыто говорят вслух, — сказал Павел, понимая, что и правда — прямота Джона ему нравится. Несмотря на то, что он «подстрелил» Рейвен. Интересно, в каком смысле.
— Этого у него не отнимешь, — усмехнулась она.
Выходит, он изначально с Мерфи выбрал верную тактику: честные люди чаще всего ценят ответную открытость. И Эмори не зря стала тому подругой. Она — такая же.
За едой обсуждать проблемы мирового масштаба было как-то некстати, поэтому разговор зашел о гидропонике, о синтезе соли и сахара, тут же — о системе водоснабжения, недостатках замкнутого цикла и о ненадежных насосах. На этом месте Федор загорелся энтузиазмом, и они с Рейвен и Монти договорились сразу после еды пойти и глянуть на проблему.
На вкус «трясина» напомнила что-то из детства — Павел никак не мог вспомнить, как назывался тот суп, но он был похож больше на зеленое жидкое пюре, как и то, что они ели сейчас. Он некоторое время раздумывал, но все же сказал свои впечатления вслух.
— Точно! — вскинулся Виктор. — Гороховый! Твоя мама классно его варила... — Он запнулся, едва произнес «мама», но Павел мотнул головой, чтобы он продолжал. — Только он был горячий. Я в первый раз чуть язык не сварил...
— Там есть бобы, — как-то смущенно сказал Монти. — Правда на настоящий суп похоже?
— Конечно, — подтвердил Федор. — А дополнительную порцию можно?
— Федька!
— О’кей, я просто спросил...
Конечно, нахальная просьба без ответа не осталась, и добавку Федору довольный Монти выдал, невзирая на смущенное «да я ж только спросил», которое тот от неловкости бормотал по-русски.
— Жаль, что мы сейчас даже крекеры предложить не можем, — тихо сказала Харпер. — Как-то все внезапно получилось. А мы их не каждый день делаем...
Павел поймал взгляд Виктора, и понял, что тот думает о том же, о чем и он — они не догадались прихватить ничего из еды. Ну кто ж знал, что этот официальный визит так быстро станет походом в гости к соседям, когда прийти на чай со своим тортиком или пачкой печенья — хороший тон, вообще-то.
— Ой! — вдруг вскинулась Катя, словно что-то вспомнила. — Минуточку...
Она поднялась на ноги и торопливо начала расстегивать герметичную «молнию» на костюме, словно раздеваться собралась.
— Кать? — Павел вдруг вспомнил Мишкино шутливое про нервный срыв, и уже было подумал, что это может оказаться не шутка.
Но Виктор улыбался, и тревога отступила. Витька не дурак, он просто понял, что она делает... спустя несколько секунд Павел тоже понял. Катя никогда не выходила из каюты, не набив карманы конфетами. Поскольку никто, кроме нее, конфеты на «Заре» особенно не ел, запасов ей хватило на весь полет туда и обратно, и еще осталось.
— Вот! — радостно заявила Катя, выложив на стол без малого пару горстей ирисок и карамелек в ярких фантиках. Как она умудрилась распихать все это богатство по карманам под скафандр — оставалось тайной, но в этот раз ее вредная привычка оказалась как нельзя кстати. — Это — конфеты. Они сладкие. Это старые запасы, еще с Земли...
Ее улыбка вдруг погасла. Катя застыла, не сводя глаз с разноцветной кучки перед собой. Никто из хозяев не понял, что случилось с только что жизнерадостной гостьей, а трое с «Зари» осознали моментально, как и только что, про гороховый суп. Но что сказать — и они не знали.
— Извините.
Катя медленно села на место и закрыла лицо ладонями. Никто не пошевелился.
— Лет десять назад, — сказал Виктор, когда пауза затянулась, — еще на пути к Шедар, мы с ребятами... неудачно использовали наши воспоминания о доме. Мы тогда решили, что будет лучше никогда не напоминать друг другу о том, чего больше никогда не увидим.
За столом все молчали, а Эмори, сидевшая рядом с Катей, положила здоровую руку ей на плечо и осторожно погладила.
— Мы тогда пообещали больше не напоминать и не причинять друг другу этой боли, пока летим. — Виктор вздохнул. — Но теперь мы вернулись, обещание больше не имеет силы... а вот вспоминать по-прежнему больно.
— Но конфеты — это хорошо, — вдруг громко сказал Федор, заставив всех вздрогнуть, а Катю — опустить руки и слабо улыбнуться Эмори. — Попробуйте!
Сладости быстро разошлись, Катя уговорила Эхо взять несколько лишних конфет — для малыша, который к этому времени уже спокойно уснул на подушках в своем игровом уголке, — и ребята снова повеселели. Монти и Харпер убрали со стола посуду и вернулись обратно на свои места, а Беллами сказал:
— То, что вы вообще появились здесь, само по себе чудо. Если честно, мы уже слегка начали сходить с ума от однообразия и одиночества. Хотя друг на друга нам жаловаться не на что, — добавил он, словно кто-то мог обвинить их в обратном. — Жаль, что нам тут нечем вас порадовать или хотя бы удивить...
— «Нам нечего вам предложить взамен того, что нам от вас нужно», — сказал наушник, про который Павел уже успел подзабыть, и вздохнул. — Сейчас будет рассказывать, как у них плохо с топливом. Напомни Витьке, что топлива для капсул у нас на сотню рейсов туда-сюда точно хватит, отвезти их всех на поверхность мы сможем. Но слишком с ними сближаться не стоит, мне не понравилось признание твоего нового друга про стрельбу.
— Думаешь, он серьезно? — вырвалось у Павла достаточно тихо, чтобы не привлекать внимания всех, но Джон тут же на него покосился.
— Нет, пошутил, по нему слышно, что шутник тот еще, — саркастично отозвался Михаил. — Не ори, за психа примут. Конечно, он серьезно. Попробуй спросить их — кто они вообще такие, кроме того, что родились на станции и полетали туда-сюда. Интересно, кто их шесть лет назад на Землю первыми пустил, на десантников или ученых у них только командир тянет, да инженер эта.
Виктор как раз закончил говорить, что они-то вообще за чудо считают встречу с хозяевами, что за те часы, что они себя считали последними людьми во Вселенной, они сами чуть с ума не сошли. А теперь им и так радостно от самого факта существования жизни на Кольце. И вообще — мир-дружба.
— У вас, наверное, куча вопросов, — сказал Беллами, когда все утихли. — Вы же ничего не знаете о последних паре сотен лет.
Павел встретился взглядом с Виктором, словно невзначай почесал ухо, намекая на Михаила, и получил разрешающий кивок.
— Мы уже поняли, что без нас тут случилась атомная война, — сказал он, и все затихли, а Беллами подался вперед, не сводя с него выжидательного взгляда. — Поняли, что ваши предки оказались в этот момент на орбите, потом и вы тоже тут родились. Вы сказали, что первыми за девяносто семь лет спустились на планету... почему вы? Шесть лет назад вы все были детьми.
— Ну, не все, — почему-то смутился Беллами. — Мне было двадцать три.
— Но все-таки.
— Вас тоже отправили в космос, когда вы были детьми, — сказал Джон жестко. — Мы же не спрашиваем — почему и отчего.
— Это были сложные расчеты, — тут же ответил Виктор. — Мы рассчитали путь туда и обратно и поняли: чтобы долететь до цели в имеющихся в нашем распоряжении условиях, отправлять в полет нужно подростков. Не старше четырнадцати лет. По расчетам мы должны были долететь до Шедар в возрасте около сорока лет.
— Ты говоришь «мы», будто сам считал, — сказала Рейвен.
— Сам. Это изначально был мой проект, — спокойно отозвался Виктор. — Так вышло. Потому я и руководил этой экспедицией.
— Вундеркинд, — вставил Федор по-русски, но ковчеговцы поняли.
— Что ж, я всегда считала, что мой пост механика Ковчега в шестнадцать — предел возможностей, — усмехнулась Рейвен. — Мой рекорд побит.
— Не уверен, что смог бы быть механиком на Ковчеге, — покачал головой Виктор. — Спроси ребят, я к механике вообще не приспособлен.
— У него руки растут... эээ... не из плеч, — снова встрял Федор, заставив всех улыбнуться.
— Но вы уже были у Шедар, — подал голос молчаливый Монти. — И вернулись. Не сказал бы, что вы старше Беллами.
— Нам по двадцать пять.
— Говори за себя, — снова не промолчал Федор. — Некоторым — двадцать шесть.
— А ведут эти некоторые себя как маленькие дети, — поморщился Виктор и развел руками. — Еще на пути к Кассиопее у нас случилось происшествие... в общем, программа, управляющая скоростью, была сбита и все пошло не по плану. Мы чуть не погибли, когда скорость приблизилась к скорости света.
— Теория относительности... — начал было Монти, а Рейвен решительно помотала головой:
— Это невозможно.
Виктор кивнул:
— Это было первое и последнее, что я сказал, когда увидел показания приборов... И потом, после торможения, повторял на протяжении пары лет, когда мы пытались понять, что тогда случилось. Но факт есть факт. Мы достигли цели меньше чем через год после старта по внутренним часам корабля, а на Земле за это время прошло всего двадцать семь лет. На обратном пути нам удалось восстановить последовательность событий, которые привели к скачку, и написать программу, учитывающую такое ускорение уже без риска для жизни. — Он вдруг усмехнулся. — Теоретические расчеты оказались немного неточными... но в главном мы не промахнулись — мы дома и мы живы. И почти на триста лет раньше, чем планировалось в начале.
— Когда стало известно, что системы жизнеобеспечения Ковчега не подлежат ремонту и откажут в ближайшие полгода, вместо запланированных еще ста лет, — начал Беллами, сразу, как только замолчал Виктор, словно с разбегу в холодную воду, судя по его лицу, — наш Совет принял решение возвращаться на Землю. Но они не знали, что происходит на планете. Ни один из посланных зондов не вышел на связь и не прислал информацию о состоянии поверхности, а показания приборов на борту станции были слишком туманны и противоречивы. Поэтому было решено спустить на Землю людей.
— Детей? — вырвалось у Кати. — А если бы...
— Детей спасают первыми, ведь альтернативой в любом случае была бы смерть — или от удушья, или... Но тогда мы думали, что это наказание. — Беллами глубоко вдохнул, словно и правда перед нырком, а Павел заметил, как напряглись все ковчеговцы, закусила губу Харпер, встретил взгляд Рейвен — серьезный и внимательный, краем глаза заметил как рядом сжал кулаки Джон — на коленях под столом, чтобы никто не видел. — Потому что все мы, кроме Рейвен, Эхо и Эмори, все, кто был тогда в первой сотне отправленных на Землю, — все мы были преступниками. Ребята были заключенными нашей тюрьмы. Я не был арестован, но я стрелял в человека, чтобы попасть на борт челнока в последний момент... так что преступником был и я тоже.
Вопросов они больше не задавали, даже Михаил молчал в наушнике, Беллами сам все рассказал. Про то, как ради легального и относительно справедливого сокращения населения на станции были приняты законы, по которым любое правонарушение, совершенное взрослым человеком, каралось смертью, а если нарушитель был несовершеннолетним, как Харпер, Монти, Джон и их друзья, — их арестовывали, и приговор приводился в исполнение после восемнадцати лет. «Верхний сектор», о котором упоминали ребята, — местное название тюремного уровня на станции.
— Я чуть не убил нашего канцлера, — повторил Беллами. — Да и потом сделал много того, о чем сожалею до сих пор.
— На мне поджог каюты сукиного сына, который арестовал и казнил моего отца за то, что он пытался спасти мне жизнь, когда я болел, — сказал справа от Павла Джон, не разжимая кулаков. — Уже на Земле я убил двух человек, которые убивали меня... А сожалею я только о том, что ранил Рейв. И больше ни о чем. Хотя многие считали, что должен.
— Чуть не убила подругу, которая увела у меня парня, — тихо сказала Харпер слева. — Она выжила. Но это тоже преступление... Я хотела ее убить.
— Не считала, сколько я украла, — пожала плечами Эмори. — Иначе было не выжить. Двоих убила. Ради выгоды.
— Ты защищалась, — возразил Джон. — иначе они убили бы тебя.
— И тот парень в лаборатории? Нет. Я такая же, как ты. И не уверена, что сожалею.
Это было похоже на «игру в правду», когда начинается все с шуточек и подколок, а выливается в настоящие исповеди, не всегда приносящие пользу. Но останавливать эту «игру» никто не собирался.
— Трава. Мы с Джаспером были не дураки и сами покурить, и друзьям помочь, — с легкой печальной улыбкой сообщил Монти. — Хотя нет. Мы были дураки...
— Я была шпионом королевы и короля Азгеды, — ровным голосом, не выражающим никаких особых эмоций, произнесла Эхо. — Я воин, солдат. Мы со Скайкру были врагами. Я убивала, подставляла и использовала всех, кого было нужно, для выполнения приказов моих королевы и короля. В том числе и тех, кто сейчас стал моей семьей. И сожалею я только о том, что однажды почти убила Октавию. А еще больше о том, что сказала о ее якобы смерти Беллу. Но больше ни о чем.
— Трехмесячный запас кислорода на Ковчеге. За потерю которого арестовали и чуть не казнили моего друга, — решительно сказала Рейвен.
— Поправка. Не ангелы тут все, кроме Ро и Рейвен, — перебил ее откровения Джон, заработав гневный взгляд.
— Октавия? — эхом спросила Катя.
— Моя младшая сестра, — отозвался Беллами. — Она сейчас лидер тех, кто остался в бункере.
— Все сложно, — добавил Джон. — Но мы — здесь. И мы вот такие.
Молчание длилось недолго. Павел ждал, когда же ковчеговцы попросят о помощи, но Виктор опередил — первым поднялся на ноги. Все взгляды обратились на него.
— Нам теперь лучше вернуться на «Зарю», — сказал он. — Думаю, нам всем нужно подготовиться к спуску на Землю.
— Я, наверное, останусь, если позволят. — Федор тоже поднялся. — Мне там делать особо нечего, скаф-бокс готов, а остальное и без меня подготовят. А тут я помогу...
Павел тоже встал. Хватит тайн и секретов.
— Мишка... наш бортинженер сказал, у нас топлива хватит, чтобы десять раз всех на Землю доставить, — сказал он. — У нас три пассажирские капсулы... Шаттла. И один грузовой. Мы можем вам помочь вернуться. За два рейса перевезем вас всех, вместе с Роаном и вещами.
— Когда будете готовы? — спросил Виктор, и Павел мысленно выдохнул — значит, он все сказал правильно.
***
Когда командир «Зари» и первый пилот улетели, в Центре, откуда все наблюдали за их отлетом, некоторое время стояла тишина. Двое гостей, оставшихся, вроде бы, для помощи в сборах, явно не знали, куда себя девать. Тишина была бы невыносимой, если бы не Роан, проснувшийся и наевшийся вкусных конфет, который теперь настойчиво требовал внимания. Тео и Кэт негромко перекинулись парой фраз на русском, и Кэт, которая по-английски говорила лучше своего друга, сказала чуть смущенно:
— Мы понимаем, что вам надо поговорить. Если вы не против, мы можем вернуться в столовую и подождать, пока вы все обсудите. Все нормально! Мы понимаем. — Она явно уловила, как дернулся готовый возразить Беллами. — Обещаем ничего не трогать и дальше столовой не ходить.
Хозяева явно не знали что сказать — да, и поговорить им было нужно, и выгонять гостей было как-то неправильно, а у Мерфи снова зародились какие-то сомнения — стоит ли их выпускать одних ходить по Кольцу, но все замешательство разрешили спокойные слова Эхо:
— Я хочу попросить вас увести с собой Роана. Его игрушки остались в столовой, и было бы здорово, если бы вы смогли с ним немного поиграть. Пока мы все обсудим.
Беллами положил руку на плечо Мерфи, чтобы тот не встрял, и с заметным облегчением добавил:
— Спасибо.
— Я провожу! — тут же предложила Эмори и подхватила мальчика на руки.
Когда она вернулась, то застала все ту же тишину. Остальные ждали ее возвращения, потому что как только она вошла, Беллами повернулся к Мерфи.
— Ну, давай. Тебя ж сейчас разорвет, если не выскажешься.
Тот пожал плечами:
— Не разорвет. Если бы я был против, я бы сказал сразу, ты же знаешь.
— Но?
— Никаких «но». Они сами все предложили, мы даже не намекали, если не считать твоего ненужного откровения про топливо для шаттла. Если никого не смущает такой альтруизм, то я — как все. Но, кажется, никого не смущает. Мой последний союзник меня покинул.
На недоуменные взгляды Мерфи довольно хмыкнул:
— Если уж наша мама доверила им младенца, которого даже со мной оставлять наедине не сразу стала — это капитуляция.
— Оставлять на тебя грудничка было плохой мыслью, и дело тогда было не в доверии. — Эхо покачала головой. — А так... я не перестала думать о горе Уэзер. Но здесь и сейчас эти двое не опасны. Кэт мне кажется хорошим человеком, Тео понравился Роану, а их командир достаточно искренен.
— Ну уж если Эхо... — подала голос Харпер. Она стояла у единственного иллюминатора, в котором как раз был виден русский корабль, и не отрываясь разглядывала его точеные формы. — Я тоже еще думаю о горе. Но у нас ведь нет выбора, правда, Рейвен?
— Я могу еще лет пять думать, как вывернуться из ситуации, — отозвалась та. — И придумаю в конце концов. Но все это время мы будем сидеть тут и думать о бункере. И хотя я тоже не забываю о Горных людях, я бы рискнула.
— Я тоже думаю о горе, — начала было Эмори, — хоть меня там и не было, но я была в лаборатории Бекки Прамхеды, и меня это тоже зацепило...
— Все верно, — перебил ее Монти. — Мы все об этом думаем. Но почему-то мне кажется, что думаем об этом только мы. Если вы понимаете, о чем я.
— Идеалист Монти, — покачал головой Мерфи.
Беллами выпустил его и подошел к Харпер, опустив ладонь теперь на ее плечо, отвлекая от вида снаружи.
— Мне тоже кажется, что только мы этого и опасаемся, — негромко сказал он. — А они даже не задумываются ни о какой плате за помощь. Да в любом случае... мы не в горе Уэзер, а они не Горные люди. Я ни на чем не настаиваю, но подумайте сами: нас семеро. И их семеро. Не четыреста. Мы могли бы пойти на эту сделку.
— А если не каждый из нас сможет стать донором? Это в горе проблем с совместимостью не было, — возразил Мерфи. — А у нас их технологий нет. И что-то мне подсказывает, что двести лет назад, когда и донором крови могли быть только люди с определенной группой, таких технологий тем более не было. И может так оказаться, что доноров для них среди нас не окажется. Или подойдет кто-то один. И что ты будешь делать? Когда они уже будут знать, что путь из скафандров к нормальной жизни есть, и он вполне достижим, просто для этого нужно выпотрошить всего одного человека?
Беллами на секунду опустил глаза, но тут же вскинулся:
— Мы вместе найдем выход. Они не похожи на маньяков и вполне могут подождать, пока донор восстановится... и еще... бункер.
— А если бункер мертв, а единственный возможный донор — я? — жестко спросил Мерфи. — Или нет, что там — я, лучше — Эхо. Рискнешь?
— Полегче, Джон, — сказала молчавшая до сих пор Рейвен, тревожно наблюдая за изменившимся лицом Беллами. — Ты прав, но — полегче.
— Я прав. Спасибо.
Беллами, наконец, справился с эмоциями и ровно подвел черту:
— Значит, все согласны. Мы возвращаемся на Землю. И их корабль — наш перевалочный пункт, временный лагерь по дороге домой. Мы приняли их добровольное предложение, и должны им только приличное поведение у них на борту. Джон, пожалуйста, без необходимости держи свой сарказм и паранойю при себе.
Он помолчал и добавил:
— И про пересадку костного мозга мы ничего не скажем. Вы все правы... В конце концов, если они останутся на Земле, у нас еще будет время с этим разобраться.
Мерфи поймал Беллами, когда тот нес пару упакованных сумок из каюты к докам. Молча забрал одну, наплевав на короткое сопротивление, и пошел рядом. У шлюза, опустив на пол ношу, ухватил Беллами за рукав и заставил остановиться.
— Прости.
— За что? — удивился Беллами, но вырываться не стал.
— Я не должен был там... про бункер. Мы ничего не знаем, но я уверен, что они еще живы. Просто как гипотетический исключительный вариант сказал... не надо было. Прости.
Беллами вздохнул.
— Ты во всем прав, а я просто слишком обрадовался их появлению. И насчет гипотетического я понял. Все нормально. Вы с Эмори уже собрались? Вам помочь?
— Эмори упаковывается, меня не допустила, позволила только мои личные вещи собрать. У меня их немного... Пойду Рейвен помогу, а ты к Харпер загляни, а то Монти в гидропонном с русскими занят. Ну, если Эхо ты больше не нужен.
— Да вроде нет. Был разговор... Она хочет на Землю, но боится, что там мы не сможем быть вместе. Ну, ее изгнание и все такое. Но глупость же, после апокалипсиса и этих пяти с лишним лет. Я ей так и сказал.
— И правильно, кто старое помянет... Она — твоя жена. И еще Роан. Что у вас может измениться?
Мерфи уже направился в сторону Центра, когда Беллами окликнул его:
— Джон! — Дождался, пока тот обернется и продолжил: — Приплетать Эхо к этому спору про доноров было лишним.
— Да. Не надо было...
— Не в том дело, — помотал Беллами головой. — Просто до меня все дошло еще на первом примере. Я не готов рисковать и тобой. Ничего не изменилось и не изменится. Ни для меня, ни для тебя, ни для Эхо, ни для всех нас. Понял?
— Понял, — улыбки Мерфи сдержать не смог, хотя пытался. — Если честно, на самом деле мне не терпится к ним попасть. Интересно же. Пошли паковаться дальше.
***
Особенно готовиться к встрече гостей им было не нужно. Так что основная деятельность развернулась на Кольце — ребятам нужно было собрать вещи, законсервировать работающие, но больше не нужные системы, да и просто попрощаться с домом, который все же был им родным. Федор и Катя оставались с ними, чтобы помочь со сборами, а Павел с Виктором вернулись на «Зарю», чтобы подготовить капсулы для переезда.
— Все-таки решили всех собрать здесь? — встретил их Михаил, едва открылись двери шлюза. По дороге от станции к кораблю он произнес только пару стандартных фраз диспетчера для стыковки.
— Отсюда удобнее будет вылетать, — подтвердил Виктор. — Ну и плюс у них будет немного времени подумать — что забыли.
— Ага, как посидеть на дорожку, — поддакнул Павел и, не теряя времени, занялся капсулой — ее и три оставшихся надо было подготовить к транспортировке, а без Федора это займет несколько больше времени.
— Тебя девчонки ждут в рубке с какими-то мыслями про гостей, как их тут разместить на время, — сказал Михаил. — Иди, а я останусь Пашке помогу.
Виктор ушел, а они некоторое время работали молча, перекидываясь редкими словами вроде «погоди», «подержи», «проверь» и «дай я, мне удобнее».
Когда заканчивали с третьей капсулой, Павел не выдержал.
— Осуждаешь? — спросил он прямо, не пытаясь зайти издалека.
Михаил отключил панель управления, с показаниями которой сверялся, сказал:
— Все системы в норме. — Помолчал, и когда Павел уже решил, что разговор не состоится, ответил: — Уже нет. Вы с Витькой правы. Кем бы они ни были раньше, сейчас это такие же ребята, как и мы, которым позарез надо домой. Им только повезло больше, они могут туда попасть по-человечески, а не в броне на всю жизнь. Хороши ж мы будем, если можем помочь и не поможем. Как будем ребенка перевозить?
Последний вопрос, заданный без перехода, поставил в тупик. Когда Беллами сказал, что у них нет костюма для Роана, они решили обдумать вопрос чуть позже, а сам Павел уже пару раз по дороге пытался задуматься, но постоянно что-то отвлекало.
— Мы с Юлей придумали, — не дожидаясь ответа, продолжил Михаил, — как из одного нашего старого скафандра можно сделать что-то типа кокона со шлемом. По размеру.
Точно. Их старые скафандры давно стали им малы, даже регулировка размера не помогала. На Земле об этом, конечно, подумали, и второй комплект скафандров был рассчитан уже на взрослых людей.
— Регулировка тут не поможет, ребенок слишком мал, но мы можем запаять скаф намертво без рукавов и штанин, а систему жизнеобеспечения замкнуть в торсе, изолировать от вероятных повреждений изнутри и вывести управление наружу, чтобы кто-то из взрослых мог контролировать ее состояние. На пару рейсов хватит, а больше и не надо.
Павел поймал себя на том, что рот так и не закрыл, с тех пор, как собрался сказать «еще не знаем».
— Без Лба справимся? — сказал он наконец.
— Нет, потому что ребенок сам на станции. Так что мы тут основное сделаем, а потом отвезем заготовку и инструменты к ним, на месте подгоним и закончим.
Когда после душа Павел дошел до рубки, там собрались уже все.
— У нас проблема, — встретил его Виктор.
— А когда их не было? — отозвался Павел и усадил обратно в кресло Юлю, попытавшуюся освободить ему законное место. — Что?
— Мы проверили координаты их бункера, которые нам Рейвен дала. Похоже, что сверху на бункер свалился тот небоскреб, что стоял рядом. Их завалило. Беллами сказал, что там только один вход, и они, скорее всего, просто не могут его открыть.
— Вручную растаскивать эти камни можно годами, — сказал Михаил. — Не вариант.
— Мы решили, что можно попробовать аннигилировать обломки, — кивнул Виктор.
— Если шарахнем с орбиты, можем пробить бункер насквозь, это нереально точно рассчитать, слишком много нюансов.
— Зришь в корень, Паш, я то же самое сказал, — Михаил откинулся на спинку кресла и повернулся к нему. — Мы о бункере ничего не знаем, кроме координат.
— Да, значит, надо переоборудовать вооружение капсул для работы на месте, — спокойно кивнул Виктор. — И я уже прикинул, как.
— Гений, — покачал головой Михаил.
— Вундеркинд, — одновременно с ним выпалил Павел. — Но это за сутки не сделаешь.
— Поэтому у нас и проблема.
— Как, проблема была не в оружии? — удивился Павел.
— Нет, это было небольшое препятствие. Жизнеобеспечение тоже не проблема, «Заря» спроектирована с большим запасом, и удвоение населения перенесла бы и в полете, на орбите недельку лишнюю точно выдержит.
— Проблема в том, что у нас шесть жилых кают и одна запасная, — вступила Варвара. — И как ни дели, или где-то надо устраивать общежитие, или кто-то из нас должен пожить в медотсеке.
— Или ребята еще посидят на Кольце, — возразил Михаил. — Я предлагаю обсудить это с ними до того, как начнем их перевозить.
Павел прикинул: да, хоть Варвара и Виктор давно жили вместе, Мишка с Катей тоже, а Федор с Юлей съехались пару лет назад, свободных кают все равно не хватало, чтобы гостей разместить с комфортом. Ну ладно, не Рейвен же в медотсек поселить.
— Если что, мне без разницы, где ночевать, — пожал он плечами. — Это как раз не проблема.
— Я в тебя верил, — кивнул Виктор. — Но переговорить с ребятами все же надо, вдруг они предпочтут еще неделю пожить дома.
Откладывать не стали, связались с Кольцом тут же. На экране было видно, что Беллами собрал всех, включая Катю и Федора с Роаном, который прочно оседлал его шею вместо отцовской.
Когда Виктор рассказал их предложение по поводу бункера, оружия на капсулах и озвучил время задержки, ребята на станции некоторое время молчали. Видно было, как Рейвен подает Беллами какие-то знаки.
— Вам же пригодились бы лишние руки инженеров, — полувопросительно сказал наконец тот. — Рейвен готова помочь, если что. В наших интересах ускорить это ваше... перевооружение.
— Я тоже могу, — сказал Монти. — А Харпер и Эмори отлично справляются с ролью помощников инженера.
Федор, не снимая с шеи Роана, подошел ближе слегка подпрыгивающей походкой варианского робота-Исполнителя, отчего мальчик радостно взвизгивал при каждом шаге, и видно было, как Беллами с трудом сдерживает улыбку.
— Теоретически тут все, что не надо выключено, что надо собрано, и мы почти готовы лететь, только вот Ро... — сказал Федор и слегка тряхнул плечами, а мальчик издал очередной визг восторга. — У меня есть пара соображений, как из нашего старого скафандра можно...
— Я уже начал, — перебил его Михаил. — Мы с Пашкой и Юлей по-быстрому сделаем заготовку, доставим ее на станцию, а там вместе доделаем, подгоним по размеру и проверим на ребенке сразу.
— Великие умы, — по-русски сказал Федор, — мыслят одинаково!
Катя за его спиной перевела фразу на английский и добавила, обращаясь к серьезной Эхо:
— Мы сделаем для Ро персональный скафандр. Все будет хорошо.
— А можно захватить часть моей гидропоники? — спросил Монти. — На Земле еще неясно, что будет... а у меня технология отработана.
— Пришлем отдельным рейсом грузовую капсулу, — кивнул Виктор. — В общем, план прежний: забираем вас к нам, мы вместе переделаем оборудование для вскрытия вашего бункера, заодно покажем вам нашу кают-компанию... ну и вообще, вместе веселее будет. А потом вместе спускаемся.
Ребята на экране переглянулись, и Беллами ответил:
— Конечно. Как только сможем перевезти Ро. — Он улыбнулся, и от его улыбки в рубке словно стало светлее, заулыбались все.
— Нам нужно часа полтора на скафандр, — подвел черту Виктор, — и мы прилетим за вами. Готовьтесь принять три капсулы и собирайтесь.
Со скафандром они разобрались даже быстрее — через час Павел уже был отпущен готовиться к перелету. Решили не тянуть и перевезти всех уже сегодня, чтобы назавтра с утра заняться напрямую оборудованием.
Виктор поймал его на выходе из медотсека, где Юля помогла ему обустроиться в палате для лежачих.
— Ты что, уже переехал? Мы же решили с ними еще размещение обсудить... Ну как-то это неправильно, все-таки.
Павел пожал плечами:
— Мне только ночевать, какая разница, где. И что тут еще обсуждать? У них там все четко — Беллами с Эхо и сыном, Джон с Эмори, Монти с Харпер и — Рейвен. Ну не Рейвен же к кому-то подселять или сюда ее сослать. Она гость все-таки. И девушка.
— Ага. Смотри, Пашка, у них там все куда сложнее, чем кажется, не влезай.
Он даже не понял.
— В смысле — сложнее?
Виктор неожиданно замялся.
— Да черт их знает. Главное — не влезай. Молодец, что готов уступить девушке каюту, но...
— Дурак ты, Вить, — дошло до Павла. — Она красивая и все такое, но у меня тут вообще-то работа и принципиально другие интересы. Отстань. И кстати: у нас тут тоже все не так просто, но это не значит, что никого ни к кому подпускать нельзя.
Он оставил Виктора в коридоре смущенным, как школьница, а сам гордо ушел в скаф-бокс, одеваться к вылету.
На этот раз в рубке оставили Юлю с Варварой, а они с Виктором и Михаилом повели капсулы к докам Кольца. Павел помогал Рейвен координировать стыковку снаружи, зашел в док последним. К его гордости, ребята справились с управлением, хотя в кресле пилота сидели нечасто, особенно Михаил. В доке обе их капсулы встали как по линеечке, развернутые правильным порядком, чтобы облегчить погрузку и вылет обратно.
Когда выровнялось давление и открылись двери входа внутрь, они встретили Беллами с Джоном уже стоя без шлемов, как в первый раз. Павел немного волновался за Мишкину паранойю по отношению к Джону, но тот явно не хотел лишних конфликтов, поэтому очередное знакомство прошло спокойно. Беллами сиял улыбкой на весь док, а Джон, видимо, тоже конфликтов не хотел, или уже успокоился насчет новых знакомых.
Скафандр-кокон для Роана доделали быстрее, чем ожидалось. Мальчик примерки переносил не просто терпеливо, а даже с интересом — как новую игру, благо Федор на удивление быстро нашел с ним общий язык еще в самом начале. А может, дело было в воспитании мамы. Воин загадочного Ледяного народа баловать детей вряд ли умела.
Павел сперва пытался помогать, но понял, что третьи руки точно лишние, и Катя с Федором справятся сами. Самое интересное, что ковчеговцы тоже так считали, потому что даже Эмори с ними не оставили — все ушли заканчивать сборы и разбираться с погрузкой вещей. Михаила и Виктора задействовал Монти, они с Харпер и Эмори заканчивали паковать гидропонный отсек, Эхо и Беллами были заняты переносом оставшихся личных вещей, а слегка заблудившегося в коридорах между доком и столовой Павла отловил запыхавшийся деловитый Джон:
— Все равно без дела ходишь, а мы с Рейвен в Центре не справляемся... Давай, пошли!
Не дожидаясь, пока его возьмут за ручку и потащат, как бычка на веревочке, Павел развернулся.
— Ваш Майк, случайно, не из службы безопасности? — поинтересовался вдруг Джон, слегка подпихивая его в нужном направлении на перекрестке. — Он на меня смотрит, как будто я украсть чего хочу.
Павел фыркнул.
— У нас нет службы безопасности. А Мишка... Майк вроде тебя. Всех во всем подозревает, и чтобы он доверять начал, нужно время и близкое знакомство.
— А. — Джон умолк, словно удовлетворился ответом. Тут они дошли до распахнутых дверей в Центр Управления, и им стало не до разговоров, потому что красивая собранная инженер Рейвен оказалась еще и командиршей почище Варвары, а дел в Центре и правда было невпроворот.
Естественно, при перелете Федор вытеснил Михаила с кресла пилота, и тому пришлось составить компанию Джону и Эмори на пассажирских сиденьях. Павел категорически настоял на управлении капсулой, перевозившей Блейков, а Виктору достались Катя, Харпер и Рейвен. Монти остался ждать второго рейса, в котором Павел на грузовой капсуле должен был забрать его и гидропонное оборудование с оставшимися вещами.
Кокон с Роаном Беллами держал на руках и показывал малышу звезды. Судя по всему, мальчику было интересно. Тут Павел подумал, что на звезды пацан и так в иллюминаторы насмотрелся.
— Лоб, веди их к шлюзу, Витька, держись его, не отклоняйся, а я сейчас тут пару кругов сделаю, — сказал он в микрофон. — Буду через десять минут после вас.
— Нормально ты так с командиром, — отозвался Виктор тоже по-русски. — Что-то случилось?
— Хочу Роану Кольцо снаружи показать, — честно сказал он. — Разрешаешь?
— Первый и последний раз, нечего тут аттракционы устраивать. Ждем на борту. Валяй.
Павел повернулся назад, насколько позволяли фиксаторы, и спросил по-английски:
— Хотите облететь вокруг Кольца? Покажем парню его дом. Он вряд ли запомнит, но все-таки...
— Зато я запомню, — отозвалась Эхо. — Пожалуйста.
— Ва-льай, — неожиданно старательно выговорил Беллами. — Это значит — «сделай это»?
— Да, — не удержался Павел от улыбки. — Ты быстро учишься.
— Тригедасленг он учил четыре года, — сказала Эхо со странным выражением, Павел не сразу понял, что это — обычное ехидство. — И все равно ошибки делает. Роан и то лучше говорит.
— Не слушай маму, Ро, — не удостоил ее ответом Беллами. — Твой папа — полиглот. Смотри лучше, как красиво. Ва-льай, Пол.
Последнее он сказал уже Павлу, и тот с готовностью заложил поворот, взяв курс на Кольцо. Ему и самому хотелось облететь эту громадину, просто чтобы прикоснуться к тому будущему, которого они так и не увидели.
— Рейвен говорит, чтобы ты не задел антенны, — сказал динамик голосом Виктора. — Они уже не освещены, но еще могут пригодиться. Лови схему. Мы входим в шлюз, давай там осторожнее. Ждем вас.
Кольцо, пусть и полуразрушенное, выглядело величественным. Павлу стало немного не по себе, когда он представил, каким был весь Ковчег, еще цельный — двенадцать межпланетных станций, состыкованных вместе. Даже если они все были примерно такого размера, как Кольцо, — а то ведь могли быть и больше, — это наверняка было грандиозно.
Павел сказал это вслух. Эхо только вздохнула, а Беллами серьезно сказал:
— Я видел Ковчег снаружи только однажды, с Земли. Когда он падал на поверхность, разваливаясь на части. Несколько станций взорвались еще при отделении от Кольца и при входе в атмосферу... Это было страшно.
— Я тоже видела, — тихо сказала Эхо. — Тогда мы решили, что пришельцы завоюют нас всех... ну или попытаются это сделать. Мы еще не знали, что это Скайкру, но уже начали готовиться к войне с ними.
Роан издал какой-то звук, похожий на «ухх!», полный восторга и изумления, от которого Павел невольно заулыбался, несмотря на серьезность ситуации в разговоре. Судя по голосу, Беллами тоже не удержался от улыбки:
— Зато я видел его на схемах. А вот Рейвен еще до приземления работала снаружи.
— В открытом космосе? — уважительно уточнил Павел.
— Ага. Она бы и тут выходила, если бы ей позволили.
— Ты не разрешал?
— Она наш инженер-механик и спец по электронике. Мы не могли рисковать ни ею, ни Монти... Она понимала, а он и не рвался никогда.
— Зато Джон выходил, — с ноткой гордости сказала Эхо. — Рейвен говорит, что он лучший монтажник для работы снаружи.
— Уточнение: из тех, кто раньше вообще ничего не умел, — усмехнулся Беллами. — Смотри, Ро, свет горит. Там сидит Монти и ждет, когда мы за ним прилетим.
— Ухху! — отозвался Роан.
— Но вообще это правда. Джон лучше всех нас к космосу приспособился. — Теперь и Беллами говорил с гордостью, будто сам Мерфи воспитал. — Хотя я не знаю, кто больше него этот самый космос терпеть не может.
— Ничего, — сказал Павел, возвращаясь на курс к «Заре». — Скоро вы все будете на Земле.
Они молчали почти все время полета. Павел сообщил рубке, что идет на стыковку, дождался открытия шлюза и направил капсулу в люк на посадочную платформу.
— А вы останетесь на Земле? — вдруг спросила Эхо. — Мне показалось, что космос вам надоел не меньше, чем Джону.
Павел завел капсулу в док, дождался, пока начнут закрываться створки внешнего люка и неохотно ответил:
— Мы еще не обсуждали это. Я бы хотел остаться. В скафандре или нет — это Земля. Но тут уж как решат все, потому что разделяться мы не будем. И если они захотят жить на орбите — мы останемся здесь. Будем к вам в гости прилетать, пока топливо позволяет.
Они и правда это не обсуждали. Однако наверняка все уже размышляли, каждый сам для себя, — что теперь делать. Как жить. В самом начале Федька неловко пошутил, что стоит бросить все и свалить обратно на Вариану, благо, программа ускорения уже есть. А Виктор серьезно объяснил, что это нереально, «Заря» не выдержит еще одного такого прыжка. Да и топлива у них почти не осталось. Антивещество — не бензин, а Земля — не бензоколонка. Не заправишься никак. На геоцентрической орбите корабль может провести хоть сто лет. Совершить посадку — с трудом, после сложных и трудных расчетов, можно. Но больше ничего. И даже взлететь после приземления «Заря» больше не сможет, не приспособлен их корабль к самостоятельному взлету с поверхности.
И выходит, что вариантов всего два. Оставаться на орбите или садиться и жить в изолированном корабле, покидая его только в скафандрах через шлюзы, потому что в ближайшие сто лет радиационный фон на планете не станет пригодным для их организмов.
Для себя Павел сразу решил, что скафандры предпочтительнее. Все равно лететь им больше некуда, так какой смысл играть в изгоев Вселенной, если есть дом. Пусть и ставший им практически чужим — зато он оставался родным для других людей. Тяжело было думать, что Земли не стало, но осознать, что она есть, просто больше не для них — еще тяжелее. Наверное, именно поэтому ребята, как и сам Павел, и горят желанием помочь спуститься ковчеговцам, для которых эта новая Земля безопасна. Помочь им оказаться дома, помочь спасти тех, кто, возможно, еще жив в подземном бункере. Помочь человечеству снова обжить эту планету. Все это можно сделать и в скафандрах, ну и что, если они никогда не смогут их снять вне корабля... Зато те, кто может жить на Земле — будут там жить.
Почему-то казалось, что все на «Заре» разделяют эту его мысль. И рано или поздно их звездолет все-таки приземлится, а сами они смогут приспособиться к жизни в броне. Но вслух он своим об этом говорить не хотел — то ли из нежелания услышать «нет», то ли просто опасался ворошить этот болезненный комок вопросов. Пока что у них есть дело, которое надо сделать как можно скорее и эффективнее — их подгоняло ограниченное время для обитателей бункера. Если они еще вообще живы, конечно. Но в этой ситуации имело смысл рассматривать только один вариант: они живы, и им нужна срочная помощь. А помочь может только экипаж «Зари», с их техникой и технологиями. Которые придется перестраивать под новую задачу на ходу. Значит, об этом сейчас и надо думать. А для решения вопроса «орбита или поверхность» у них еще много лет впереди.
| Страницы: [ 1 ] [ 2 ] [ 3 ] [ 4 ] [ 5 ] |
|
