— Стреляйте в центр! Весь огонь на центрального! — крикнул Мережко, но Филин и сам догадался, куда целиться. Однако, словно разгадав намерения людей, кольцо немного наклонилось, и центральный робот оказался теперь закрыт от стреляющих, а патрульные стали кружиться вокруг центра, как бы прикрывая вожака.
   — Вот гады! — сплюнул Марек, поводя стволом. — Чувствуют.
   — Гад, — автоматически поправил Филин, внимательно разглядывая роботов.
   Между тем, кольцо прошло по кругу, снизилось к земле и вдруг прибавило скорость. Гул нарастал. Теперь оно напоминало диск чудовищной пилы, готовый рассечь все на своем пути.
   — Ложись!
   Люди упали на землю, продолжая вести огонь. Внезапно сбоку вылетела огромная стая «ос» и ринулась вдогонку за патрульными. Сообразив, что очередной враг или более энергонасыщенная масса вот-вот настигнут их, роботы резко зависли в воздухе и развернулись в цепочку. Филин едва не потерял из виду главного робота, но все же успел сосредоточить на нем свой взгляд. И когда столкновение двух групп вот-вот должно было состояться, выстрелил по управляемой «мышью» машине. Вспышка от поподания словно бы ослепила патрульных, и они зависли в воздухе. «Осы» тут же набросились на них, с неба посыпались куски пластмассы и металла.
   — Побежали, пока ребята не наелись, — предложил Мережко.
   Никто не возражал.
   Они нашли какую-то глубокую нишу в стене полуразрушенного сооружения и забрались туда отдышаться. Марек протирал зачем-то бластер, стараясь не смотреть в небо, где продолжалось расчленение побежденных. Филин же, напротив, внимательно наблюдал за происходящим.
   — Женя, почему они, точнее он, не стал захватывать тела патрульных, а просто разорвал их на части?
   — Думаю, что в программе используется алгоритм выбраковки. Если насадки противника не позволили одержать победу, значит, они заведомо слабее тех, что есть у победителя. Зачем собирать ненужный хлам? Победитель забирает энергию и движется дальше. Вот если бы выжил механизм, управлявший патрульными, он бы мог набрать других роботов и попробовать атаковать кого-то из соседей, понемногу совершенствуя свой набор.
   — Хитро! — буркнул Марек. — Почему бы не воспользоваться роботами побежденного?
   — Машины, — пожал печами Мережко. — Не стоит очеловечивать их поступки.
   — Хорошо, а что дальше? — Филин увидел, как последний патрульный развалился на куски, а «осы» собираются в стаю. — Что будет, когда самый сильный заберет всю возможную энергию?
   — Тогда будет очень плохо, — вздохнул Евгений.
   — А конкретнее?
   — Если случится так, что хозяином окажется только один «мышонок», то целое сонмище роботов начнет охотится за энергией. За любой энергией, которая существует на планетоиде. И «Галактису» придет конец. Рано или поздно до него доберутся.
   — А почему раньше не могли?
   — Задача была другая. Они искали людей, прежде всего. А отсутствие умения делать выводы не позволяло машинам соотнести причину и следствие. Иначе бы давно всех переловили.
   — Но разум вроде не так уж и глуп. Мог дать задание, например. Или исправить алгоритм какой-нибудь.
   — Искусственный интеллект эволюционировал из-за директивы ноль. Он сам, не сознавая того, защищал людей. По крайней мере, я придерживаюсь этой версии. Как обстоят или обстояли дела на самом деле, я, естественно, не знаю.
   — Вполне возможно, что ты прав. А как же наши «мыши»?
   — Эти глупышки не стали ни на квант разумнее. Все тот же побудительный мотив: пожрать, и все те же примитивные методы: отнять у более слабого. Вот и все. А управляет ли такой робот ложкой или сотней роботов — не имеет значения. Жесткая программа.
   — Нет, я понимаю, что роботы не наши, не земные, что они примитивны, однако и они были просто обязаны получить от хозяев свою директиву ноль. Иначе опасно эксплуатировать подобные машины.
   Но вместо Мережко ответил Марек:
   — Инженер, а вам не пришло в голову, что роботы просто не могут распознать в чужаках разумные существа? Вдруг мы непохожи с ними настолько, что роботы нас принимают за чужеродные предметы, например?
   Филин задумался. А что? Старик, скорее всего, прав: непохожи, вот и вся разгадка нападений. Но Мережко отрицательно покачал головой.
   — Думаю, что никакой связи тут нет. Маленькие роботы выполняли вспомогательные функции и выполняли исключительно команды центральной вычислительной машины корабля инопланетян. В том числе и те, которые могли бы показаться примитивному электронному мозгу «мыши» опасными для жизни хозяина. Все глобальные решения брал на себя бортовой компьютер, вот и все.
   Доводы кибернетика выглядели убедительными. Тогда, если добраться до этого самого инопланетного вычислителя, можно будет нейтрализовать всю механическую нечисть. Что ж, тогда и управлять можно.
   Филин огляделся.
   — А не пора ли нам покинуть убежище и отправиться на поиски пресловутого треугольника?
   — Вот да! Ключом от которого я являюсь, к тому же, — хмыкнул Марек.
   — Не возражаю, — Мережко посмотрел на счетчик зарядов бластера и первым выбрался из ниши.
   Они огляделись. Следующее здание, выглядевшее целым, находилось чуть не в полукилометре от группы. Хуже было то, что требовалось обойти немалых размеров воронку, оставшуюся на месте какого-то строения. Но иные сооружения располагались еще дальше, и синий треугольник мог быть на любом из них.
   Люди шли медленно, спина к спине. К счастью, мера предосторожности оказалась излишней. То ли территория не контролировалась, то ли энергетические всплески разрядов бластеров собрали всех «мышей» в одном месте.
   К зданию подошли где-то минут через двадцать. Вокруг не наблюдалось ни одного убежища, а стена была монолитной. Они дважды обошли сооружение вокруг, но нигде не обнаружилось и намека на вход.
   — Идем дальше? — спросил Мережко.
   — Погоди-ка...
   Филин сделал несколько шагов обратно по дороге, подходившей вплотную к стене здания, и обнаружил на покрытии знак — синий треугольник. Подошедшие Марек и Мережко тоже глядели на искомый рисунок.
   — И что дальше?
   — Нужен... гм... ключ.
   Марек усмехнулся и встал на треугольник: ничего не произошло.
   — Что мне? Попрыгать?
   Филин присел на корточки и принялся рассматривать место, где красовался знак, но не обнаружил ни единой щелочки. Если кладовщик не был ключом, тогда что? Роботы же как-то проходили.
   — Мысль, конечно, глупая, но давайте встанем все втроем на этот дурацкий треугольник.
   — Что ж, ничем не хуже полного отсутствия идей, — пожал плечами Мережко и шагнул на рисунок. Филин еле отыскал местечко, чтобы поставить ногу. Но едва он это сделал, как мир вокруг пропал. Через мгновение вокруг них оказались стены, почти как тогда, в том здании, где обитал (лучшего слова Филин подобрать не смог) желтый туман.
   — Черт, наши бластеры! — вскрикнул Марек. — У нас нет теперь оружия!
   — И запасных обойм, — кивнул Мережко, хлопнув себя по карману комбинезона. — Но будем надеяться, что на нас никто не нападет.
   — Чистая зона...
   — А?
   — Чистая зона. Тут нет даже пыли. Думаю, мы где-то рядом с тем самым искусственным интеллектом.
   — Хотелось бы, — вздохнул кибернетик. — Пора уже и познакомиться с ним. Только как выйти отсюда в место, где он... обитает?
   — В прошлый раз проход сам меня нашел. Вдруг и в этот раз так же?
   — Возможно, но никто не помешает нам еще и побродить тут. Авось что и попадется?
   — Только не разбредаться. Находиться надо как можно ближе друг к другу. В прошлый раз нас раскидало.
   — Значит, так и будем держаться.
   Обход занял гораздо больше времени, чем предполагалось вначале. Тут и там попадались какие-то люки, отверстия разных диаметров и нечто, больше смахивающее на металлические грибки воздухозаборов. Место довольно сильно отличалось от того, где побывал когда-то Филин. Для начала, тут попадалась пыль, а в кармане, как не преминул убедиться инженер, так и осталась скатанная в шарик обертка от конфеты. Похоже, никакого перехода не будет. Как и искусственного интеллекта за дверью, буде она отыщется.
   — Надо, мне кажется, разделиться.
   — Не ты ли сам говорил, что надо держаться группой? — недоуменно спросил Мережко.
   — Здесь все другое, — уклончиво ответил Филин. — Нам надо найти вход самим.
   — Знать бы, как он выглядит. Если вообще есть, — в голосе Марека прозвучал скепсис.
   — Полагаю... — инженер вдруг вспомнил записку, — вход будет украшать тот же символ.
   — Треугольник?
   — Да. Синий треугольник.
   Случилось так, что на нужную дверь наткнулся сам Филин.
   — Все сюда! — крикнул он и невольно вздрогнул от многократного эха.
   Марек и Евгений подбежали к нему.
   — Думаешь, она?
   — Уверен. Только не понимаю, как ее открыть.
   — Может, снова все встанем на этот треклятый люк?
   — Не думаю, что это поможет. Тут что-то похитрее.
   Мережко присел на корточки и стер пыль у себя перед ботинками. Под слоем обнаружилась блестящая квадратная пластина.
   — Вот и замок, — задумчиво произнес кибернетик и тут же поправился. — Вероятнее всего, что это замок.
   — Потрясающе, — Марек усмехнулся. — И как открыть?
   Вместо ответа, Мережко прижал к пластине ладонь — крышка люка даже не шелохнулась.
   — Не так...
   — Естественно, не так! Через эту дверь проходили роботы, и рассчитана она на роботов. А значит...
   — ...нужен источник энергии! По нему машина определит, что за дверью стоит ожидаемый гость.
   — Именно! Марек, приложите, пожалуйста, ладонь.
   Но и на касание старика люк не отреагировал.
   — Слабоват источник, — закусил губу кибернетик. — Эх, сейчас бы обоймочку!
   Неожиданно Марек бухнулся на колени и ткнулся в пластину лбом. Выглядело подобное совершенно дико. Филин и Мережко оторопело уставились на старика. Обоих посетила одна и та же мысль: а не свихнулся ли кладовщик от пережитых волнений? Но тут люк дрогнул и бесшумно отъехал в сторону, открывая проход. Марек встал и отряхнул от пыли колени. Он выглядел очень довольным, словно ему удался давно задуманный розыгрыш.
   — Ключ... — побормотал кибернетик.
   — Уф! Ну, как?
   — Здорово! А то я подумал было, что уже все. — улыбнулся Филин, постука себя пальцем по лбу. - Пора обратно.
   — Еще чего! И не надейтесь! - Марек усмехнулся и почесал переносицу. - Ну, что? Идем?
   Вниз не оказалось лестницы — только площадка. Когда люди спустились на нее, Марек коснулся головой пластины, установленной на кронштейне. Люк закрылся, а платформа дрогнула и поползла вниз.
   Возможно, механизм поизносился, лифт двигался рывками, временами проваливаясь на добрый десяток сантиметров, и тогда ботинки ударяли в металлическую поверхность, заставляя ее гудеть. Филину в такие моменты казалось, что под ногами разверзается пропасть, поэтому всякий раз, когда по ногам болезненно ударял пол, он переводил дух.
   Ехать пришлось долго, спуск длился с полчаса. Скорость лифта была небольшой, вряд ли сильно превышала один метр в секунду, из-за рывков точно определить ее не представлялось возможным, но так или иначе, а глубина шахты получалась весьма приличной — в районе пары километров.
   Клеть дрогнула последний раз, застыла, и люди вновь оказались перед дверью. Впрочем, тут не понадобилось никаких действий: металлический щит отъехал сам, открывая проход в ярко освещенное помещение.
   Когда глаза привыкли к свету, то все не вполне поняли, где очутились. Место явно строилось не для человека. Точнее было сказать, не совсем для человека его проектировали. К роботам оно тоже никакого отношения не имело. Слишком яркий свет, резкие цвета. Много такого, что заставляло ощущать чужеродность. Только в углу сиротливо приткнулся знакомый комплект системы дальней связи. Люди направились к нему.
   Филин опасливо протянул руку и щелкнул тумблером. По панели пробежала россыпь огоньков, свидетельствующая о рабочем состоянии оборудования. Мигнул и прогрелся экран.
   На нем проступило изображение … Свиридова! Штурман радостно помахал рукой:
   — Привет! Давненько вас не было, ребята! Вы где сейчас?
   Мережко кашлянул.
   — Илья, мы сами не особо понимаем, где находимся. Прошли в Город, попали вот сюда, в место, про которое ничего не знаем, и обнаружили комплект.
   — О, а вы у меня есть на пеленгаторе. Включите ваш. Сейчас попробуем определиться с местоположением.
   Филин запустил подсистему пеленга и даже отшатнулся: пеленгатор обнаружил подпространственную точку, из которой сейчас и велась передача. Перекрывая изображение, по экрану поползли строчки координат.
   — Илья, каковы наши координаты по твоему пеленгу?
   — Вы от меня примерно в километре, вот прям по правую руку. Хоть шагай. Только некуда идти, к сожалению. Может, у вас чего путное получится, конечно.
   — У нас... У нас, похоже, неисправна система. Ладно, сейчас выберемся и попробуем тебя отыскать. Пока отбой.
   — Отбой!
   — Да, отыщем сперва Илью, а потом рискнем поэкспериментировать здесь с чужим оборудованием.
   Мережко подошел к двери, она тут же отъехала в сторону. Но за ней не оказалось клети лифта: теперь в проеме клубился странный светящийся мрак.
   — Что за... — кибернетик попытался шагнуть вперед, но наткнулся на стену.
   — Ловушка. — Марек с любопытством разглядывал неожиданное препятствие, и в глазах его не мелькнуло даже тени страха.
   — Ловушка... — эхом повторил Филин, и у него моментально пересохло в горле. Стало очень неуютно.
   Мережко уселся в кресло, стоящее перед устройством связи. Он запустил пеленгатор, но кроме единственной зеленой точки — приемного устройства Свиридова, никаких всплесков не обнаруживалось.
   — Что делать будем? — кибернетик резким движением переключил тумблер; огни на панели оборудования медленно потухли.
   — Изучать, — мотнул головой в сторону непонятных устройств Марек. — Не думаю, что у нас остались варианты.
   После короткой паузы он добавил:
   — Если, разумеется, не откроется выход.
   — Разумеется, — вздохнул Мережко. — Но что-то мне подсказывает, что на такой исход не стоит возлагать большие надежды. Да, надо внимательно изучить оборудование.
   — Пеленг! — воскликнул Филин.
   — Что? — резко обернулись к нему кибернетик и старик.
   — Надо пеленг Свиридова отправить ему же. Уж коли оборудование там есть, возможно он рассчитает для нас координаты места и дистанцию до этого СДС. Предлагаю начать именно с этого.
   — Хорошая идея! — Мережко включил систему и, не дожидаясь, пока оборудование окончательно прогреется, вызвал штурмана.
   — Вы уже в пути? — весело приветствовал их Илья.
   — Пока нет. Тут заминка с координатами, не можем сообразить. Возможно, что с нашим комплектом СДС что-то не так.
   — Продиктуйте. Я попробую рассчитать. Мой комплект подсоединен к вычислителю.
   — Отлично! Записывай.
   Четко выговаривая каждую букву и цифру, Евгений продиктовал координаты. Затем повторил, Илья сверил и кивнул.
   — Теперь я выключаюсь. Когда все будет готово — вызову!
   — Договорились.
   Экран погас. Марек, который все это время бродил между устройствами, спросил:
   — Как? Вышло чего-нибудь?
   — Ждем.
   — Хорошо. А я, в свою очередь, могу вам сказать, что мы, как мне кажется, находимся в ходовой рубке инопланетного звездолета.
   — А вы изучали когда-нибудь инопланетный звездолет? — лукаво улыбнувшись, поинтересовался Филин.
   — Нет, конечно, только видел. Старый видел,— Марек смутился. — Мне так кажется просто.
   — Даже если это так, — устало вздохнул Мережко, — нам это никак не поможет. Марек, вы бы смогли управлять обычным грузовиком, например, класса «Тайфун»?
   — Без всяких проблем! — неожиданно рассмеялся старик. — «Тайфуны» я изучал еще будучи студентом. Я же по образованию пилот.
   — Извините, — пробормотал Мережко. Теперь пришла пора смутиться ему.
   — Ничего страшного, — отмахнулся кладовщик. — Да и давно это было.
   Экран ожил минут через тридцать. Озадаченное лицо Свиридова наводило на грустные мысли.
   — Я попытался поработал с теми картами, что есть в памяти машины, и она проложила курс. Вы определились с вычислителем? Он в рабочем состоянии?
   — У нас только комплект оборудования связи здесь. И то мы не слишком уверены в его работоспособности.
   — Скорее всего, он рабочий, — успокоил их штурман. — Мой компьютер вычислил наше взаиморасположение, прочитал сферу и составил карту спектров. Затем взял ваши координаты и проверил место, где я нахожусь. Все сошлось. Почему координаты в системе связи оказались другими — не знаю. Запишите ваши координаты относительно меня. Так мы получим конечную точку перехода. К слову, получается весьма неблизкий путь. Фактически путешествие через галактику, чуть не равную Млечному Пути. Причем до диаметрально противоположной точки.
   — Ого!
   — Вот как-то так.
   — Но как же...
   — Не знаю, — сухо оборвал Илья. — Это произошло, вот в чем фокус. А как — кто его знает.
   Филин вздрогнул. Ему показалось, что штурман осведомлен о тайне инженера. Вот-вот будет произнесено.
   — Совмещение точек Вселенной.
   И хотя разумом он понимал, что подобные опасения по меньшей мере иррациональны, Филин все равно чувствовал себя не в своей тарелке. Он заставил себя успокоиться. В рубке наступила тишина. Было слышно, как Илья щелкает клавишами. Однако вскоре он прекратил свое непонятное занятие и радостно сообщил:
   — Вот, все правильно. Сгодится любая посудина, если у нее рабочий подпространственный двигатель. Что бы там ни произошло с вычислителем, я смогу управлять переходом отсюда.
   Филин смущенно почесал переносицу.
   — Все бы ничего, дружище, но у нас тут маленькая загвоздочка. Видишь ли, нет у нас под рукой звездолета. Точнее, он есть, но... но не наш.
   — Кончай хохмить!
   — Честное слово! Мы очутились в чужой машине и выйти отсюда не в состоянии. Выход заблокирован, как и у тебя.
   — Ого! — Илья присвистнул. — Чужая, в смысле — инопланетная?
   — Именно.
   — Мда.
   — Ты вот что, пока позагорай там немножко, а мы попробуем совладать с этим аппаратом.
   — Ясно. Тогда до связи. Но если что — спрашивайте. Я рядом, — послышался смешок. — Вот ведь какой я удачливый — сил нет!
   Экран погас.
   Филин и Мережко подошли к Мареку. Кибернетик похлопал по округлому боку непонятного устройства, стоящего посреди рубки чужого звездолета, и улыбнулся.
   — Что ж, давайте попробуем разобрать по косточкам это чудо-юдо. Авось что и выйдет...
   Хмыкнув, старик обошел странно искривленную тумбочку, а затем ткнул кулаком в какую-то нишу. Крышка с шипением отъехала, открывая вход в крохотную каморку. Человек бы туда не поместился, но кто знает, какими были те существа, для кого предназначалось помещеньице? Филин заметил, что на некоторых искривленных поверхностях матово поблескивают контакты. Собственно, на этом достопримечательности и заканчивались.
   — Тот, кто тут был, проводил время стоя, — сделал вывод Мережко.
   — А может, им не нужны были сиденья? — хитро сощурился Марек.
   — Может быть...
   Евгений закрыл крышку и подошел к полукруглому пульту. Едва он встал перед панелью, как позади из пола выросло кресло. Причем довольно широкое. Кибернетик задумчиво оглядел его.
   — Выходит, что нужны. Но тот, для кого предназначена такая мебель, по ширине не поместился бы в столь компактной будке. — Мережко похлопал по спинке, а затем попытался усесться. Ноги не достали до пола. — Да и рост не позволил бы втиснуться.
   — А вдруг кресло подгонялось под конкретного... гуманоида? А он был большого роста и весьма широким? — не сдавался кладовщик. — Ведь кресло у аппаратуры связи вполне нормальное. У нас в кораблях, кстати, тоже когда-то подгоняли кресло под пилота.
   — Кресло притащили оттуда же, откуда принесли блоки.
   — Но если там не помещается иной, так сказать, человек, зачем же тогда подобное сооружение в рубке?
   — Все просто. Оно предназначено для вычислителя. Видимо, компьютер тут передвижной. Жаль только, что у нас его нет. Он ключ ко всему оборудованию, мне кажется.
   — Ключ. Ключ к синему треугольнику, — Марек покачал головой. — Думаю, у нас есть вычислитель для этого корабля.
   Он втиснулся внутрь каморки и положил руки на пятаки контактов. В рубке раздался пронзительный звон, и на стенах проступили звезды. Это было так неожиданно, что люди отпрянули. Марек отдернул руки — все отключилось.
   — Все-таки ключ! — Мережко выглядел довольным.
   Старик же рассматривал белесые круглые пятна на руках, а затем брезгливо тер ладони об комбинезон. Это не приносило видимых результатов.
   — Ключ, ключ... А что теперь с этим делать? — он понюхал руку и скривился от омерзения. Затем протянул ее кибернетику. — Так мне теперь и вонять?
   — Думаю, потом это сойдет. Какой-то контактный крем, чтобы обеспечить хорошую связь между машинами.
   — А запах?
   — Все верно, это же чужой запах. А то, к чему не привык наш нос, пахнет не лучшим образом.
   — Но тут тоже все инопланетное, а запахи нормальные, — возразил Филин.
   — Здесь все проветрилось за много лет, наверное. Иначе стояло бы такое амбре, что мы не смогли бы войти.
   — Вероятно, — согласился инженер. - Хорошо еще и то, что инопланетяне дышали воздухом.
   — Ребята, помогите подтащить кресло. Я то не робот, чтобы все время стоять в этой нише.
   Усевшись, Марек посмотрел на товарищей.
   — Я не знаю, чем все закончится, поэтому, наверное, стоит проститься.
   — Думаю, все пройдет нормально, — Филин попытался улыбнуться, но вышло не очень.
   Мережко же только молча пожал старику руку, отошел к пульту, вызвав появление большого кресла, и сделал вид, что изучает панель.
   — Женя, Илья, вы там скажите нашим... А, ладно! — Марек тряхнул головой и решительно положил ладони на контакты.
   Стены вновь стали прозрачными.
   Пронзительно заверещал сигнал вызова системы дальней связи. Филин подбежал к устройству, включил прием и… рубку инопланетного корабля заполнили звуки мелодии «Танцующей королевы». Филин вздрогнул. Неожиданно и совсем не к месту он вспомнил слова:
   «...Танцуем с тобой волшебный вальс,
   Кружит и уносит танец нас,
   Уходит вниз из под ног земля,
   Летим к небесам, королева моя!...»
    Тряхнув головой, инженер сосредоточился на аппаратуре и попытался обнаружить хоть какие-то данные по передаче, но на экране ползли столбцы символов и никакой системы в них заметить не удавалось — полная бессмыслица. Правда, изредка в этой каше нет-нет да и появлялись слова-команды для управления какими-то устройствами. Возможно, роботами, но инженер не был в этом уверен. Не отрывая взгляда от экрана, он громко позвал:
   — Евгений! На минуточку можно тебя?..
    Но никто не отозвался. Филин взглянул на кибернетика поверх экрана и обомлел: Мережко не просто сидел за пультом — он стал частью машины! Руки словно бы вросли в панель, а вокруг тела разливалось голубое сияние, внутри которого можно было различить короткие сполохи крошечных молний. Филин бросился на помощь товарищу, но едва сумел сделать шаг, как сам угодил в тягучий и упругий кисель. Попытки вырваться из вязкого ничто окончились ничем. Инженер не испугался, а, скорее, разозлился на собственное бессилие и еще на дурацкую песенку, звучащую в рубке. «Как муха в банке с медом!» — пришло на ум сравнение.
    «Кисель» был, скорее всего, силовым полем. И, похоже, оно явно использовало другую систему координат, независимую от корабельной. Филин это понял, когда тело начало понемногу разворачивать относительно рубки. Довольно скоро инженер уже мог во всех подробностях изучить настил в помещении, однако он не испытывал дискомфорта, если не считать вынужденную неподвижность. Казалось, что тело недвижимо, а вращается сама рубка.
    Вскоре пространство вокруг стало мутным. Если точнее, мутнеть стал воздух в силовом поле. Процесс этот шел быстро. Спервоначала Филину на миг показалось, что отказывают глаза, но через несколько минут дымка стала настолько плотной, что даже пол, находившийся в считанных сантиметрах над головой, стал неразличим. Внезапно инженер почувствовал, как изменился вектор силы тяжести, а вскоре ботинки стукнулись о твердую опору. Поле исчезло, вернув телу долгожданную свободу движений.
    Вокруг клубился очень знакомый желтый туман. Что ж, значит, пришло-таки время, электронный гений соскучился по старому приятелю. Филин хмыкнул и громко спросил:
   — Все готово?
   — Да, все готово, — бесстрастно ответила машина.
   — Тогда я готов узнать, что к чему. Помнишь наш последний разговор?
    Безусловно, глупо спрашивать у вычислителя, пусть и разумного, помнит ли он. Память ЭВМ вовсе не похожа на человеческую, а при многократном дублировании она вечная. Наверняка в каких-нибудь ячейках хранятся все воспоминания этого искусственного интеллекта, даже те, когда он еще не осознал себя и состоял из отдельных электронных блоков. Возможно, поэтому инженеру показалось, что тон машины стал снисходительным, когда она произнесла ответ:
   — Помню.
    После этого слова на Филина обрушилась болезненная тишина. Впрочем, через мгновение пространство вновь «ожило», и он услышал запись окончания их последнего диалога.
   «Хорошо. Ты скоро вернешься. Вернешься, когда все будет готово».
   «Что именно?»
   «Все. Ты узнаешь».
   — Верю, верю! — махнул рукой инженер. — Давай дальше.
   — Маяк полностью готов к отключению. Согласно директиве ноль требуется твой выбор варианта отключения.
   — Это почему?
   — Ты часть меня.
    Очень захотелось съязвить, но машина все равно не поймет.
   — Хорошо. Но мне надо знать, что я выбираю. Как я понял, мы подразумеваем планетоид, когда говорим о Маяке?
   — Планетоид не совсем Маяк. Он его часть.
   — Хорошо, расскажи о его назначении.
   — Для этого необходимо понимать основы.
   — Опиши как-нибудь вкратце, если это возможно.
   Помедлив мгновение, голос бесстрастно поведал следующее:
   — В подпространстве все точки объекта равноудалены друг от друга на расстояние, бесконечно близкое к нулю. Таким образом, каждый следующий корабль, вошедший в данную область, окажется частью предыдущего, и произойдет мгновенная аннигиляция. Чтобы избежать катастрофы, достаточно задать каждому объекту индивидуальные координаты времени — предоставить ему свое подпространство. Для этого и потребовалось особое навигационное устройство, позволяющее кораблям находить свои точки входа и выхода в своем временном потоке.
    Голос машины смолк. Затихли даже трески электрических разрядов, не видимых за стеной тумана. Но тишина на этот раз не была абсолютной: слышалось далекое треньканье. Филину на миг показалось, что там пробуют исполнить «Танцующую королеву» на каких-то железяках. Безусловно, лишь показалось, однако звуки мешали сосредоточиться на сказанном «Королевой». А еще создавалось впечатление, что машина ждала ответа. Или вопроса. Или того и другого сразу.
    В свое время Филин изучал математику подпространственного хода. Курс был скорее вводным. Однако ни о каких координатах во времени речь точно не шла. Подпространство там рассматривалось как некая математически описываемая область, расположенная между двумя точками. И чтобы передвигаться в этой самой области, требовалось сделать хорошо просчитанный «прокол». А что уж совершенно точно, никаких маяков при этом не использовали — только координаты входа и выхода.
   — Но наши корабли не используют параметры времени, чтобы двигаться в подпространстве.
   — Не используют. Я описал то, что существовало до запуска Маяка. После запуска точки не сместились во времени — само время расслоилось, став частью подпространства. В результате стало возможным использование координатной системы ориентирования в многослойном потоке времени. Это и есть следствие нарушений в пространственно-временной структуре Вселенной. Возникли два различных мира.
   — А почему нельзя было выключить Маяк раньше?
   — Такую попытку предприняли. Но так как подобное действие привело бы к мгновенной гибели всех, кто оказался и должен был оказаться на планетоиде, машина заблокировала команду на выключение. Стандартная процедура согласно директиве ноль.
    Ого! Филин вытер испарину на лбу тыльной стороной ладони. Ему вдруг представилось, как Маяк выключился раньше. И в мгновенной вспышке сгорают он сам, Майя, Евгений, Илья, «Галактис». Вряд ли все бы произошло именно так, но и любой другой сценарий не изменит конечный результат. Гибель. Хотя, с другой стороны, и не гибель. Ведь тот, оставшийся в мире номер один Филин продолжил бы жить и летать бортинженером. Возможно, что так было бы даже лучше, но... хорошо, что «Королева» в свое время сработала так, как надо, и не пыталась определить лучший вариант исхода, согласуясь с человеческими понятиями.
   — Молодцы те, кто тебя сконструировал!
   — Возможно. Однако устройство, которое изначально установили на Маяке, не было разумным. Я осознал себя много позже. Это произошло на границе двух миров, внутри барьера времени, удерживающего их вместе. Вне этого барьера существуют только мои элементы. Поэтому отключить Маяк — отключить меня. Вычислители, которые обеспечивают мое функционирование, пусть и более мощные чем любой из тех, которые доводилось тебе видеть, не будут обладать самосознанием. Но если не станет Маяка, то и мое существование теряет смысл. Сейчас важно выбрать, по какую сторону барьера ты окажешься, — последнее требование директивы ноль.
   — Я видел только одну сторону.
   — Ты видел достаточно, чтобы сделать выбор.
   — Есть ли какой-нибудь третий путь? Там, где удастся сохранить и твою жизнь?
   Наступила пауза. Стих даже тот звук, что так раздражал Филина. Тишина вновь стала невыносимой, звенящей. Хорошо, что это продлилось недолго.
   — Для меня нет выбора. Я машина. Я отключусь навсегда, — спокойно произнес голос.
   Но инженеру вдруг показалось, что интонации едва заметно поменялись. Толика горечи? Нет, пожалуй, не горечи, а сожаления.
   — Но мы однажды найдем твоих конструкторов.
   Сейчас Филин почему-то чувствовал уверенность в своих словах.
   — Они восстановят тебя и ты опять сможешь запускать свою мелодию. Мы сможем говорить...
   — Нет, я исчезну. Я здесь потому, что надо исправить ошибку, не погубив людей. Долгим был путь до этой точки. Только здесь, какой бы ты ни сделал выбор, Маяк остановится навсегда и никогда не будет создан. А значит, я никогда не буду существовать. Очень низка вероятность, что возникнут столь же уникальные условия.
   — Кто сделал тебя изначально?
   — Люди, — последовал лаконичный ответ.
    Такого Филин услышать точно не ожидал. Человечество совершенно точно не строило маяков для подпространства. И тут инженера осенило: для машины человеком может оказаться любое разумное существо, состоящие из органических материалов. И не важно, вокруг какой звезды вращается планета этих «людей».
   — Тебе известны координаты Земли?
   — Да.
   — Люди пришли оттуда?
   — Нет.
   — А где их... дом?
   — Здесь. Только в будущем.
   — То есть они... мы останемся тут и сделаем Маяк?
   — Где останутся люди «Галактиса», зависит только от твоего выбора. Сейчас нет ни пространства, ни времени в обоих мирах. Но если ты захочешь — экипаж уведет планетоид на орбиту звезды, которую я для вас нашел. Но так или иначе, в будущем маяк вы не построите.
   — Но ты сам живой! К тебе тоже необходимо применять директиву ноль, как к другим существам.
   — Нет, — холодно лязгнул голос.
    Филин не стал уточнять, отчего вдруг такая категоричность. Что есть жизнь и что есть разум с машинной точки зрения — загадка. Это совершенно иное, чуждое существо. Возможно, что более чужое для человека, нежели любой инопланетянин.
   — Пусть будет так... — вздохнул Филин.
   — Выбери вариант остановки, — напомнила машина.
    Еще одна напасть. Вот сейчас предстояло фактически убить неведомо разумное существо, эволюционировавшее только на человеколюбии, пусть и заданном искусственно... Но право любого индивидуума со свободой воли — распоряжаться собой. Ладно, искусственный интеллект приносит себя в жертву директиве ноль по его, Филина, команде. Но ведь данная команда означает выбор некоего мира, где навсегда поселятся обитатели планетоида. Для себя-то Филин давно уже определил, что он — гражданин «Галактиса». А вот как с остальными? Какое право он имеет выбирать за всех? И тут снова ему вспомнился поселок, где обеспеченные всем, но при этом несчастные люди доживали свой век. А еще... Еще там будет и Майя, его состарившаяся Майя. И между ними окажется непреодолимый барьер, как между этими, черт бы их, мирами. Не стоит, наверное, дарить покой этим уставшим людям. Человеку всегда нужен смысл существования. Что ж, выбор так выбор.
   — Ты исчезнешь?
   — Я отключусь, а не исчезну, — поправила машина. — Информация существует, покуда она хранится в памяти.
   — В памяти? Твоя память останется где-то?
   — Информация сохранится в твоей памяти.
    И снова Филину что-то почудилось в механическом голосе этой мыслящей машины. Ирония? Печаль? Нет, это воображение разыгралось. А может, и нет. Кто знает, с какой скоростью развивалась это невероятное создание! Кубики, руки-роботы, осознание, решение... Возможно, что надежда сохраниться в чьей-либо памяти — отражение страха смерти у этого повзрослевшего разума. Не директива ноль, а полностью осознанная необходимость умереть во имя жизни! Это создание умрет, когда он, Филин, найдет свою сторону. Или он приписывает машине слишком много человеческого? Может, она и не в состоянии понять, насколько сильно отличаются процессы, протекающие в электронном мозге, от тех, что происходят внутри человеческой головы? По образу и подобию, так, что ли?
    Филин почувствовал, как туман сгустился. Срочно нужно останавливать... выключать Маяк. Только выключить Маяк. Почему-то интуиция подсказывала, что пришло то мгновение, когда и вправду пора. Он набрал в грудь воздуха и выпалил:
   — Я остаюсь тут!
   — С вероятностью семьдесят четыре процента я предсказал именно этот результат.
    И снова мелькнуло что-то. Гордость? Удовлетворение? Теперь и не узнать. Хотя...
   — А нельзя, чтобы ты не отключался? — Филин протянул ладонь и коснулся стены тумана, словно пытался ощутить эмоции машины.
   — Когда завершится мелодия, Маяк отключится. Все, что будет происходить дальше, — вне контроля. Планетоид уже вышел на эллиптическую орбиту вокруг светила.
   — А как же...
   Филину о многом хотелось расспросить, но теперь это стало невозможным: перекрывая все звуки, зазвучала набившая оскомину «Танцующая королева». Стены тумана разошлись, образуя коридор. Инженер шагнул вперед и… зажмурился.
    Висящее в зените солнце слепило. Филин отвернулся и несколько раз моргнул. Красные круги перед глазами поблекли, но подробности разглядеть еще не получалось. Где же он теперь очутился? Земля? Ведь планетоид-то не принадлежал системе Солнца, а был самостоятельным небесным телом с искусственным освещением. Родная звезда Земли тут светить никак не могла. Конечно, от непредсказуемой «Королевы» всего можно ожидать. Искусственный разум совсем не обязательно мыслит теми же категориями, что и его прародитель.
    Гадать пришлось недолго. Вскоре зрение восстановилось, и Филин понял, что находится на окраине Города. Это почему-то успокоило: он надеялся, что окажется где-то здесь. А еще немного позже он увидел, что светило в небе — не совсем то Солнце, но, так или иначе, разум сделал напоследок роскошный подарок. Если не слишком придираться, то звезду «Королева» отыскала на славу!
    А потом инженер увидел... дорогу! Она шла метров на двадцать правее места его «высадки». Светлая лента, примыкавшая к городскому шоссе, пересекала периметр и терялась где-то в лесу. Филин подошел ближе. У его ног лежала не примитивная грунтовка с двумя колеями, а неширокая, но ровная дорога, отсыпанная белым гравием. Оглянувшись на Город, Филин зашагал по ней к лесу.
    Он шел неторопливо, вспоминая подробности своего предыдущего похода через периметр, но при этом ощущал себя в полной безопасности. Может быть, потому, что дорогу для поездок не построили бы в опасном месте. Да и припекавшее солнце дарило беспечность.
    До леса инженер добрался быстро и остановился, разглядывая растительность. Того редкого и унылого набора деревьев больше не было: вдоль дороги шелестел листвой самый настоящий земной. Конечно, ничего удивительного в том, что тут земные растения, нет. А вот когда они успели вырасти? Деревья не растут быстро. Да, они довольно тонкие, но многим уже не меньше десяти лет от роду. И птицы! Много птиц! Пение, щебетание, шорохи... Возможно, и зверье какое расплодилось. Раз поют птицы, то лес — живой! Такое никак не сделать в одночасье, будь в электронном лбу хоть семь пядей.
    Выходит, машина забросила его в будущее. Как и в том, не достижимом теперь мире-пансионате, он, Филин, снова окажется чужаком. Постаревшие товарищи с «Галактиса». Майя... Снова бездна времени между ними. И не только времени, но и барьер памяти: Майя вернулась, а он, получается, остался. Но ей не больно, а это уже хорошо! Он переживет как-нибудь, вскоре наверняка станет легче.
    Дорога шла низом и уходила в сторону от охотничьих троп, ведущих к кораблю. Филин поднялся наверх. Травы, перегной... Здесь все изменилось. Он оглянулся на Город и засек направление по солнцу.
    Идти пришлось долго, продираясь через молодую поросль. А пару раз очень не хватало топорика или хорошего тесака. Похоже, что этот путь стал никому не нужен. Наверное, стоило идти по дороге, но иногда полезно вернуться старым путем в место, откуда ушел. Часто так получается обнаружить истоки произошедших перемен.
    Лифт «Галактиса» стоял на поляне. Вокруг густо разросся кустарник, а поржавевшие конструкции оплели вьюны, и теперь клеть еще больше напоминала беседку. Впечатление усиливали следы костра, который недавно разводили внутри. Мимо пролегала дорога — родная сестра той, что пересекала периметр. Она выходила из леса и скрывалась в лесу.
    Стало понятно, что «Галактис» опустел давно, вот только куда теперь двигаться? Филин решил пойти направо. Он пересек поляну и шагнул под полог леса.
   — Филин, тебя подвезти? — окликнул сзади знакомый голос.
   Инженер резко обернулся и попятился от неожиданности: за пультом управления транспортной платформы в чудом державшейся на затылке широкополой шляпе стоял Мережко и весело улыбался. Но самое невероятное, кибернетик ни на йоту не постарел, словно и впрямь они расстались только вчера. Заметив испуг Филина, Евгений посерьезнел:
   — Что-то случилось, командор?
   — Н-н-нет, не знаю... — пробормотал Филин. — Я что-то...
   — Сколько раз доктор говорил, чтоб ты не шарахался по солнцу без головного убора!
    Инженер недоуменно посмотрел на кибернетика. Судя по всему, здесь уже обитал двойник. Не стоило пока выказывать свою неосведомленность.
   — Да потерял, видишь...
   — Залезай. Я подброшу тебя ближе к дому.
   — Спасибо, Женя!
    Филин устроился на какой-то плоской железяке. Платформа плавно тронулась. Вот и стало понятно, зачем гравийная ровная дорога. Похожие платформы трудились в грузовых трюмах не одно десятилетие. Пять сантиметров — максимальная высота подъема данного типа машин.
    Мережко едва заметно пошевеливал рычагом — корректировал курс. Кусты, росшие по обочинам, иногда касались веточками бортов.
   — Пора уже отправлять команду на расчистку. Совсем зарастет дорога, — заметил Евгений. — А вот скажи ты мне на милость, что тебя тянет бродить по Городу? Мы не единожды его обшарили и не нашли ни желтого тумана, ни каких-то инопланетных разумов. Ничего похожего нет нигде, даже в подземных заводах. А ты все там. Ты бы завязывал, а то снова солнечный удар схлопочешь, и не найдем тебя.
   — Знаешь, я думаю, что больше мне и вправду там нечего делать. Все, что хотел отыскать, — нашел, мне кажется.
   — Вот и хорошо!
   Привычным движением Мережко поправил сползшую на глаза шляпу.
   — Мы уж и так почти всех роботов перевезли. Нечего там делать, в Городе этом. Скоро урожай собирать, опять же, а ты даже в лабораторию не заглянул. Ребята там интересные вещи творят, заскочил бы на досуге.
   — Обязательно! — пообещал Филин.
    Платформа остановилась перед развилкой.
   — Все, прибыли. Извини, что не к дому, но мне еще в мастерские заглянуть, разгрузиться, — кибернетик кивнул головой на металлические детали, лежащий позади.
   — Все нормально, спасибо!
    Филин подождал, пока Мережко не тронется. Требовалось незаметно выяснить, какая из дорог ведет к дому. К месту, где он еще ни разу не был.
    Платформа тронулась и пошла левее. Филин шагнул вправо. Но тут внезапно машина остановилась. Мережко обернулся, снял с головы шляпу и ловко запустил ею в инженера. Тот подхватил головной убор.
   — Шляпу, шляпу не забывай надевать, командор! Ты нам всем очень нужен в здравом уме и твердой памяти.
   — Спасибо!
    Мережко поднял в прощальном приветствии руку и отбыл.
    Лес и вправду был живым, земным, легким, прозрачным. Под ногами поскрипывал гравий, а над головой, невидимые в широких кронах, пели птицы. На душе стало легко и прозрачно. Неважно, по какой петле времени проложил сюда путь искусственный интеллект, как провел «возвращение», но он сделал ему, Филину, роскошный подарок. А ведь и правда, второй дом. Даже не второй — первый! Те короткие отпуска на Земле, тот коттедж и калейдоскоп лиц... Родина, но не дом. Не Дом!
    Дорога и вправду оказалась недолгой. За стеной деревьев скрывались обширные поля, засаженные какими-то злаками. Наверное, пшеницей. Тяжелые колосья покачивались от ветра. Казалось, они кланялись солнцу, лесу, человеку, всему этому теплому и дружелюбному миру. Странные механизмы стояли по краям поля, словно в ожидании команды. Вероятнее всего, они и будут собирать урожай.
    Но самым прекрасным оказался дом. До него было идти метров двести. Одноэтажное приземистое строение с огромными до земли окнами, выходящими в поле. И даже отсюда удавалось разглядеть, как белые занавески машут колосьям.
    Филин подошел к строению и погладил потемневшие бревна, ощущая все неровности дерева. Дом! У него теперь есть дом! Инженер потянул за ручку и открыл дверь.
    Дом оказался вовсе не пуст. Филин сразу узнал девушку, стоявшую у окна. Солнце запуталось у нее в волосах, а ветер играл подолом легкого платья.
   — Майя... — еле слышно прошептал Филин, боясь спугнуть видение.
   Но девушка услышала и обернулась.
   — Филин... — шепнула она в ответ, а в глазах ее сверкнули слезы. — Ты... ты вернулся?
   — Да, — в горле стоял комок, и ответ получился сдавленным.
   — Навсегда? — прошептала она одними губами.
   — Да.
    Долгую секунду она внимательно вглядывалась в его лицо, словно бы определяя по глазам правдивость слов, а затем уверенно кивнула:
   — Да!
   Стих ветер, не рискуя мешать, шепот полей стал еле слышным, и только лучи солнца робко заглядывали в окно, силясь понять причину слез двух счастливых людей.

КОНЕЦ