Возвращаться в палату к ребятам Лиэлл не торопилась. Они там разговаривают друг с другом, новости пересказывают. Сейчас еще Сергей должен на связь выйти. Федор с Юлей вернутся — им есть, чем всех порадовать. А ей там будет невыносимо неловко. Паша в норме, выздоравливает, и она ему как помощник в выкарабкивании с того света больше не нужна. А вот Гект выздоравливал медленнее, и сегодня она его еще ни разу не навестила — прибытие сына и друзей заняло все свободное время и мысли. Ну вот и пора зайти, наверняка ему одному грустно — вряд ли Сергей и с ним свяжется, рэтвелл его без компани Паши, сам по себе, не интересовал.
     Палата Гекта находилась за поворотом коридора. Едва Лиэлл завернула за угол, как увидела, что у дверей палаты Слаэрн преграждает путь Скичу и Кречу. Все трое молчали, но ей явственно послышалось классическое «пущать не положено!» Не зря ей так резко захотелось сюда зайти. Все-таки, приятно вернуться в привычное состояние, когда такие подсказки от подсознания помогают предотвращать разные неприятности.
     — Слай, что-то не так? — окликнула она еще шагов за десять. Все трое обернулись в ее сторону, и она почувствовала облегчение — не свое, Слаэрна.
     — Я не получал распоряжений от вас, элиана, или от Теодора, что визиты к Октечу разрешены, — ответил тот на эллане, когда она подошла. — Тео не отвечал, так что я как раз собирался связаться с вами.
     — Тео немного занят семейными делами, — отмахнулась Лиэлл. — Только мы договорились, что на эллане общаемся только среди соэллиан. По-русски, пожалуйста.
     — Я не получал разрешения пускать визитеров к капитану Октечу, — повторил Слаэрн, ничем внешне не выдавая накатившего раздражения, которое Лиэлл снова ощутила яснее ясного.
     — Понятно, спасибо, Слаэ, — сказала она примиряюще, использовав соэллианское ласковое сокращение его имени. Раздражение пошло на убыль. Тогда она перевела взгляд на рэтвеллов. А вот их эмоции ее запутали. Оба тоже раздражены — это понятно, но раздражение переплетается с беспокойством за другого человека, чувством вины и чем-то еще, что различить она пока не смогла, но это нечто вызвало тревогу, уже ее собственную. И кто из них чувствует вину, а кто вот это, нечитаемое — непонятно.
     — Разрешение на визит я даю, но после беседы, и лучше — завтра утром. А сейчас мы можем поговорить… например, там? — качнула она головой в сторону пустующего зала-холла, какие располагались в середине каждого этажа, с привычными диванчиками-банкетками вдоль стен.
     Рэтвеллы согласно кивнули и направились в сторону холла, а Слаэрн тихо сказал, по-прежнему на эллане:
     — Я пока подожду здесь, элиана.
     В холле Лиэлл жестом пригласила рэтвеллов присесть на одну из банкеток, а сама остановилась прямо перед ними.
     — Мы не говорили с вами после того, как нашлись капитан Октеч и Павел, — сказала она. Сейчас, когда они сидели перед ней и она видела лица обоих, легче стало различать исходящие от них ментосигналы. — Они уже вне опасности и пришли в себя, им еще нужно некоторое время на полное выздоровление, но оба будут в порядке. К сожалению, ваш четвертый спутник, Раст Ктичт, погиб при взрыве. Мои соболезнования.
     Она положила ладонь правой руки на свое левое плечо и умолкла, слегка склонив голову. Оба рэтвелла синхронно поднялись на ноги и повторили ее жест — рэтвеллианский жест скорби. Лиэлл отсчитала десять секунд и опустила руку.
     — Прошу вас, — кивнула она на банкетку, и рэтвеллы сели обратно.
     За эти десять секунд она успела разобраться: Скич искренне недоумевал и скорбел, а вот вина и тревога полностью принадлежали Кречу.
     — Вы знали, что Раст собирался сделать? — спросила она прямо, глядя на Креча. Тот ладонью отбросил назад падающую на глаза длинную смоляную челку, посмотрел на Лиэлл и медленно ответил, но не зло, как она опасалась, а как-то растерянно:
     — Я только не знал, что он хочет сделать это так… газом. Да.
     Рядом дернулся Скич, но Лиэлл остановила его легким взмахом руки, не глядя.
     — Вы пытались его отговорить?
     — Я не хотел, чтобы он убивал, — все так же растерянно отозвался рэтвелл, словно сам никак не мог осознать собственные чувства и поступки. — Мы все пытались уйти от прежней жизни. А убийство… решать проблемы, физически убирая неудобных, — это путь обратно к ней.
     Краем глаза Лиэлл заметила, как медленно отодвигается от друга Скич, почувствовала, как в нем нарастает гнев, и снова успокаивающе подняла руку:
     — Не надо, Скич. Тот, кто хотел убивать, уже мертв. Креч не хотел такого исхода, его вина только в том, что он не предупредил вас и Гекта.
     — Почему ты молчал? — тихо, но явно сдерживая крик, спросил Скич, глядя только на друга. — Мы должны были их защищать, а не…
     — Если бы я сказал… — а Креч смотрел теперь только в пол под своими ногами. — Если бы я сказал, ты полез бы между ними. Ты никого не спас бы, но сам мог оказаться в том катере, и вот тебя Павел не стал бы спасать.
     Лиэлл вздохнула.
     — Уверена, что он и Раста спас бы, но тот не дал ему шанса, — тихо сказала она. — Сначала спас бы, а потом набил морду. Это так… по-человечески. А вот на что на самом деле рассчитывал Раст, я до сих пор понять не могу. Чего он добивался?
     Креч поднял голову и посмотрел ей в глаза. Она почувствовала, как нелегко ему дается этот взгляд.
     — Ему, как и мне, не нравилась идея Гекта о союзе с вами, — ответил он медленно, но твердо. — Он видел в этом решении ловушку и хотел… Если вы исследуете ИИ упавшего катера, вы поймете. Думаю, вы уже это сделали и увидели, что катастрофу запрограммировали ваши инженеры. Конечно, вы догадались, что это подстроено специально, что соэллиане тут ни при чем, но вы вряд ли смогли бы доказать обман нашим людям. Раст был талантлив в обращении с компьютерами… А после их с Гектом гибели я должен был распространить версию соэллианской мести среди наших людей и убедить их отказаться от договора с вами.
     — Как глупо… — растерялась Лиэлл. Она просто не знала, что и думать. — Взорвалась ваша бомба с вашим газом, откуда бы мы ее взяли, да и зачем нам такие сложности? Тащить вас сюда через пол-Галактики, устраивать спектакль с переговорами, нашим всеобщим голосованием, передачей планеты, только чтобы убить ваших лидеров. Чушь какая!
     — Я не знал про устройство с газом, — отозвался Креч. — Наверное, он так подстраховался, когда понял, что изначальный план нарушен. А Павла вообще не должно было быть в катере! Если бы он тоже погиб, это… этого не должно было случиться. Да, вы правы, это глупо. Вся эта идея — глупость.
     — Вот почему ты меня отговорил. — Скич больше не излучал гнев. Только печаль и разочарование. — Вот почему ты убедил меня послушать Раста и отпустить их одних. Чтобы я не нарушил его планов.
     — Чтобы ты не погиб вместе с ними, — устало ответил Креч. — Его уже было не остановить, но твоя смерть точно стала бы лишней.
     — Ты предал нас. Всех нас. Наших людей. Гекта. Меня. Все то, ради чего мы боролись со всей Стаей.
     Скич поднялся на ноги и повернулся к Лиэлл.
     — Просканируйте меня, элиана, мне нечего скрывать. Я ничего не знал. Я не предавал друзей, нашего лидера, наше дело и ваше доверие. И я хочу сейчас уйти отсюда.
     Лиэлл его очень понимала. Ей самой хотелось уйти и совершенно точно не хотелось никого дополнительно сканировать.
     — Идите отдыхать, Скич, и приходите завтра утром к Гекту. Вас больше никто не задержит
     Скич благодарно склонил голову в ее сторону и, не оглядываясь, быстро пошел к лестнице, ведущей вниз. Креч проводил его понимающим и очень печальным взглядом.
     — Я должен был обратиться к вам, — с усилием сказал он Лиэлл и тоже встал с банкетки. — Я видел, что Раст перестал мыслить ясно. Он словно сам с собой спорил постоянно. Понимал, что его идея неправильная. Ведь они с Гектом всегда были вместе. Как мы с… как братья. Но Гект делал то, что Раст не мог принять, совсем не мог.
     — Спорил сам с собой и сам себе проспорил, — невесело усмехнулась Лиэлл. — Только не берите всю вину на себя. Я тоже виновата. Чувствовала, что что-то не так, но не смогла распознать, насколько. Надо было отправлять не меня, а кого-нибудь более сильного и способного к таким сканированиям. Но это уже неважно… Креч, вы же понимаете, что я не могу вас пока к Гекту пустить.
     — Я готов понести наказание, — сказал он, и ей стало ясно, что он действительно готов. Что чувство вины оказалось сильнее всего. И что он вряд ли продолжит дело Раста, которое сам уже считает неправильным.
     — Все еще думаете, что мы ваши тюремщики? — устало спросила она. — Что договор — ловушка? А я имею право вас судить и наказывать?
     Креч молчал, и она вздохнула в очередной раз.
     — Мы уйдем из этой системы, как только ваши люди, те, кто решит остаться, высадятся на планету и освоятся на ней, а остальные — может быть, вместе с вами, — покинут Пространство, — продолжила Лиэлл, стремясь как можно скорее высказать все и сбежать и от этих выяснений отношений. Хотя вообще-то она тут только ради этих выяснений и находилась, как представитель Совета и Правителя. Но именно сейчас у нее не оставалось уже никакого желания и сил следовать своим обязанностям. — Мы сюда больше не придем, если вы не позовете или не нарушите наши договоренности о безопасности. Мы не хозяева вам. Мы обитатели Пространства Соэллы, и все, что мы от вас требуем взамен этой системы — не вредить нам. Подумайте об этом. Если вам кажется, что я лгу, и все это обман — вы вольны уйти, Гект отпустит вас. И это будет только его решение. Его, ваше и вашего народа.
     Все это она должна была сказать Расту еще на «Элларе», достучаться, докричаться, убедить, заставить поверить, успокоить. Но она слишком увлеклась собой и своими внутренними проблемами. Ей стоило вмешаться в тот разговор, который она случайно услышала, возвращаясь в свою каюту, но ее так смутило появление Павла, что тогда она могла думать только о том, как бы не сорваться и не навредить себе и ему больше, чем уже навредила. И еще о том, как же она по нему истосковалась.
     А думать надо было о Расте и его развивающейся навязчивой идее.
     — Вы свободны, — сказала она вслух. Разговаривать им больше было не о чем. — Возвращайтесь домой, отдыхайте, а Гект поправится и сам решит, что с вами делать. Это ваши с ним внутренние проблемы, не мои. Спокойной ночи, Креч.
     Лиэлл кивнула растерянному рэтвеллу и пошла к палате Гекта. Пожалуй, это единственное место, где ее никто больше не поймает, не отвлечет, не заставит что-то решать.
     И где ей не придется притворяться, что она спокойна и все хорошо.
     Слаэрна она отпустила, предупредив о завтрашнем визите Скича. Сейчас охранять Гекта больше не нужно, никаких опасностей и даже простых неприятностей больше не ощущалось.

     В палате царил полумрак. Снаружи темнело, и даже полностью открытое окно уже почти не давало света.
     — Если вам темно, элиана, включите светильник, — сказал с кровати вполне бодрый голос, и Лиэлл вздрогнула. Она сперва подумала, что Гект спит, потому и внутреннее освещение выключено, и даже уже собиралась уйти.
     — Раз вы не против, капитан… — отозвалась она, и, повинуясь ее желанию, лампа на стене зажглась неярким теплым светом.
     Гект полулежал-полусидел в кровати. Выглядел он неплохо, но она чувствовала его не ушедшую до конца слабость, которую он старался скрывать.
     — За дверью был шум, — сказал он, не спрашивая. — Ко мне приходили гости.
     Лиэлл кивнула.
     — Вы их не пустили.
     — Я поговорила с ними. Скич придет завтра утром.
     — Креч работал… с Растом?
     Гект говорил короткими фразами, чтобы не останавливаться в середине предложения для восстановления дыхания. Зато чем лаконичнее вопрос, тем меньше в нем игры и воды. Он быстро делает выводы, причем правильные.
     Лиэлл подошла ближе и присела на кресло для посетителей рядом с кроватью.
     — Если Креч говорил правду — а он говорил правду, то Раст был одержим идеей спасти ваш народ от нас, от Соэллы. Он настолько не хотел доверять нам, что пожертвовал своей жизнью… — Лиэлл подумала, что ей стоит поделиться своими только что сформулированными ощущениями. — Думаю, в последние часы его психика дала серьезный сбой, внутренний конфликт разгорелся слишком сильно. Он не хотел вас убивать, потому что вы были с ним близки слишком давно, но понимал, что иначе не может, не может пойти против своих убеждений. А еще, я теперь почти уверена, он вряд ли смог бы жить, убив вас, почти родного человека. Так что самому погибнуть при крушении он вполне однозначно планировал, и вовсе не для отведения подозрений и правдоподобности ради. Это была не жертва, а справедливость, какой он ее видел. К сожалению, ни я, ни Слаэрн всего этого не заметили. Мы искали в вас агрессию, направленную на нас или землян, а ваши внутренние противоречия оставили вам… напрасно.
     — Я тоже не понял, — вставил Гект печально. — Чувствовал, что с ним что-то не так. Но я не думал, что все настолько… плохо. А должен был.
     Они помолчали, потом Гект осторожно спросил:
     — Вы больше мне не доверяете?
     Лиэлл сначала даже не поняла толком вопрос, потом спохватилась:
     — При чем тут вы? Мы же вас еле спасли, вы могли погибнуть!
     — Раст вот погиб, — заметил он. — А он был «при чем».
     — Если вас это успокоит, я просканировала и Креча со Скичем, и вас, — сказала Лиэлл. — Вы все честны с нами и не опасны друг для друга.
     — Вы… как это… лгунья, — усмехнулся Гект, и ей стало неловко. — Вы не сканировали меня сейчас.
     — Сейчас — нет, — смущенно согласилась она. — Откуда вы знаете?
     — Я не землянин. Я бы почувствовал.
     Лиэлл тихонько фыркнула, но не стала его разочаровывать, тем более, что сейчас он был прав в главном.
     — Вы не стали его… как это… арестовать? — спросил Гект.
     — Арестовывать, — поправила она машинально. — Нет. Креч нам не враг и сам не совершил ничего преступного. Кроме того, он знает, что виноват, и переживает. Скич считает, что он предал вас, но это не касается меня и не входит в мою зону ответственности. Для нас и для вас лично, я знаю, он не опасен. Если хотите, я приглашу его завтра к вам, сами все выясните. Только не вместе со Скичем.
     — Они не подерутся, — успокоил ее Гект. — Лучше как раз вместе. Мы должны все обсудить… и понять друг друга. Только так можно остаться союзниками. Если уж не друзьями. Вы понимаете?
     — Понимаю, — кивнула Лиэлл. — Вы мудрый лидер.
     — Вы тоже, — вернул он комплимент и тут же его испортил: — Вы уже обсудили и поняли друг друга? С Павлом?
     — Нет, — честно сказала она. — Моя мудрость на личные отношения не распространяется. Как и ваш такт.
     — Мой… что?
     — Такт. Умение, в нашем случае, вести беседу, учитывая чувства других людей. То есть, мои. Но все-таки вы правы. Снова. Это необходимо сделать… Знаете, а ведь именно ваша бестактность помогла мне найти вас.
     — Я не понял.
     — Вы тогда, на «Элларе», убедили меня, что мне не нужно бояться снова открыть ему свое сознание и сердце, — напомнила Лиэлл. — Убедили, что он все еще любит меня. Если бы не ваша уверенность, мои колебания там, в горах, могли бы вам и ему стоить жизни. Я и так успела в последний момент, еще немного, и открываться было бы некому.
     Гект заметно смутился.
     — Я думал, что тогда… как это… перегнул.
     — Нет, вы все сделали и сказали правильно.
     — Тогда почему вы еще не с ним?
     Да, на тактичность этот рэтвелл пожаловаться точно не мог, он ею просто не обладал.
     — Потому что я не знаю, что ему сказать, — честно ответила она. — Понимаете, вы ведь тогда не просто убедили меня в его чувствах. Вы совершенно справедливо заметили, что его жизнь не такая уж и долгая. А я отняла у него — у нас — целых три ее года. Это много.
     — И поэтому вы решили, что будет неплохо… отобрать еще несколько дней?
     Лиэлл растерянно помолчала, потом заметила:
     — Говорят, что у вас нет чувства юмора. Может и так, не проверяла, но ехидства в вас не меньше, чем в Федоре.
     — Элиана…
     — Лиэлл.
     — Что? — не понял Гект.
     — Лиэлл. Это мое имя, родители так меня назвали, — пояснила она, стараясь говорить не слишком иронично. — И с тех пор меня так зовут друзья и близкие люди. А «элиана» — это титул, который слишком официален в разговоре о моей личной жизни.
     — Хорошо. Лиэлл… а кто это — Феодор?
     — Тео. Федор — его настоящее имя.
     — Которым его назвали родители?
     — Вы быстро схватываете суть, — улыбнулась Лиэлл.
     — Павел говорил, что он не помнит свое имя.
     — Помнит. Но долго притворялся. И хватит обсуждать отсутствующих здесь людей! — предотвратила она очередной вопрос. — Если вам так интересно, спросите его сами.
     — Это тоже такт? — покорно спросил Гект, смирившись, что его любопытство не всегда будет удовлетворяться.
     — Точно. Вы устали? — Лиэлл показалось, что рэтвелл переводит дыхание несколько дольше, чем в начале их разговора. — Если хотите, я оставлю вас отдыхать.
     Он помотал головой, так бодро, что стало ясно — сил у него не уменьшилось, просто говорить длинными фразами тяжело.
     — Элиана… Лиэлл. — исправился он под ее укоризненным взглядом. — То, что Раст сделал это… помешает нам? Вы не передумали?
     — Нет, — решительно ответила она, не задумавшись ни на секунду. — Во-первых, вы живы, и люди пойдут за вами, во-вторых, вы в состоянии решить проблему с несогласными, если они все же будут, и у вас уже есть план на этот случай, а в-третьих, Раста больше нет и Креч, надеюсь, его идеи больше не поддерживает. Мне жаль, но этот выбор Раст сделал сам, — торопливо добавила она, почувствовав резкую боль Гекта от ее прямых слов. — В его решении нет ни вашей, ни нашей вины. Но насколько я поняла, теперь у вас не осталось соперников в лидерстве.
     — Он никогда не был соперником, — тяжело произнес Гект, глядя в стену. Потом перевел на Лиэлл взгляд. — Но неважно, как это называть… наверное, в остальном вы правы.
     — Мы подпишем этот договор. Завтра, если вы будете себя хорошо чувствовать, я принесу вам дополненный вариант, чтобы вы ознакомились с ним до возобновления переговоров.
     — Дополненный?
     — После этого демарша вашего ближайшего помощника мы, все же, решили внести пару условий для заселения планеты. Когда прибудут ваши корабли, мы проведем ментальное сканирование каждого рэтвелла. Плюс сканирование на взрывчатку. Личное оружие мы не контролируем, это ваши проблемы, а вот массовое поражение… не хотелось бы повторения.
     Гект тяжело вздохнул, но не стал протестовать.
     — Хорошо, я прочитаю, когда принесете. Подумаю, как это условие донести до людей.
     — Честно и открыто. Как все, что вы делаете. Это обычно работает, — сказала Лиэлл. — Если людям нужен определенный результат, они готовы за него платить, при условии, что с ними поступают честно.
     Они помолчали, а потом Лиэлл сказала:
     — Первые три корабля уже летят сюда. Ваш и еще два. Они сами решали, кто полетит первым, так что не знаю, кто именно прибудет в первую очередь. Мы не сообщали им о происшествии с вами, чтобы не вызвать ненужных волнений. — Она помолчала и добавила: — Ваша жена ничего не знает и не переживает за вас больше, чем нужно. Я подумала, что меня бы на ее месте свела с ума невозможность быть рядом с мужем, так что пусть узнает все здесь. И вы к тому времени как раз наберетесь побольше сил. Или хотите поговорить с ней прямо сейчас?
     — Нет, нет! — почти испуганно остановил ее Гект. — Спасибо, вы все верно сделали. И волнения, и Качта… я не хочу, чтобы она меня видела таким.
     — Мужчины! — фыркнула Лиэлл, не удержавшись. — Она будет рада увидеть вас любым.
     Она тут же пожалела о сказанном, но Гект, казалось, не смутился. Он даже выглядел довольным.
     — Я бы хотел связаться со своими людьми до того, как начнется высадка, — сказал он спустя несколько долгих неловких для Лиэлл мгновений. — Я должен сам им все объяснить, только не хочу рассказывать об этом… — он обвел палату широким жестом, и Лиэлл поняла — не хочет никому говорить, что был на волосок от смерти по вине одного из них. — Вы поможете? Ну, чтобы я не выглядел… так.
     Лиэлл положила ладонь на смуглую руку рэтвелла, замершую на светлой ткани постели.
     — Конечно, помогу. Но сейчас вы все-таки устали. Да и мне пора, меня, наверное, потеряли уже. Увидимся завтра, я приведу ваших спутников, а к вечеру или послезавтра утром мы организуем связь с кораблями. Зависит от вашего самочувствия.
     Гект кивнул, а когда она попыталась встать, осторожно вывернул руку так, чтобы ее ладонь оказалась в его, и легонько сжал пальцы.
     — Лиэлл, вы знаете… Меня учила Качта… жена. Она говорила: «Если ты чувствуешь, что виноват… и не знаешь, что сказать… скажи только „прости меня“. А дальше все сложится само». Я всегда так делал. И мы до сих пор вместе. Понимаете?
     Он говорил все прерывистее, паузы между словами стали длиннее, но сила убеждения нарастала с каждым словом. Кажется, решить эту проблему для него сейчас не менее важно, чем осуществить связь с его народом. Лиэлл почувствовала, как откуда-то изнутри поднимаются совершенно ненужные сейчас слезы, сжала его руку в ответ и ответила:
     — Понимаю. Я так и сделаю. Спасибо, Гект.
     Повинуясь внезапному порыву, она наклонилась и поцеловала покрытую темной щетиной щеку. Просто потому, что одного «спасибо» было недостаточно.
     — Спокойной ночи, — сказала она, разжала пальцы и торопливо вышла, не дожидаясь, пока рэтвелл что-нибудь ответит, а слезы все же выплеснутся.
      
     Сеанс связи Гекта и командиров кораблей рэтвеллов действительно состоялся спустя сутки, прямо в его палате, где «из кадра» убрали все, напоминающее о госпитале. Лиэлл присутствовала, и как представитель Соэллы, и как друг — как сказал Гект, представляя ее своим людям, — и как группа поддержки, буквально. С позволения медиков она весь сеанс держала контакт с Гектом, влияя на его состояние. Она не умела ускорять процессы регенерации организма другого человека, как мог Риаллт и другие целители, но, как любой соэллианин, могла влиять на центральную нервную систему, работая ментальным стимулятором.
     Кроме Лиэлл, Гект пригласил Михаила. Приглашение стало неожиданностью для всех.
     — Пусть Пашка идет, — растерянно сказал Михаил, когда Лиэлл передала ему слова Гекта. — Это он у нас посредник!
     — Паша еще недостаточно окреп, чтобы бегать из палаты в палату и пару часов торчать перед камерой, — возразила Лиэлл.
     — Ага, то-то они с Федькой договорились завтра к холмам прогуляться!
     — Так то завтра, — резонно вставила Катя. С момента встречи на пороге коттеджа в Арджтауне они с Михаилом расставались очень редко и ненадолго, большую часть времени «изображали сиамских близнецов», как однажды несмешно сострил Федор. — А сегодня он еще на постельном режиме.
     Это была откровенная ложь, потому что последние несколько дней Павел в ускоренном порядке восстанавливал физическую форму, разве что и правда занимался прямо в своей палате, куда доставили универсальный тренажер, заменивший собой небольшой спортзал. Но Лиэлл не позволила Михаилу придраться:
     — Гект просит присутствовать из землян именно тебя, потому что ты наиболее серьезен и способен быстрее многих найти наиболее рациональное решение любой проблемы, которая может возникнуть в процессе этого сеанса.
     — Вы с Гектом меня с Лобановым не путаете? — уточнил Михаил.
     — Слово «серьезен» и Федька? — усомнилась Катя.
     Лиэлл подумала, что, наверное, можно расслабиться по поводу напряжения между ребятами и рэтвеллами, раз уж даже Катя была на ее стороне, точнее, на стороне Гекта.
     — А еще ты наиболее сдержан эмоционально, — добавила она вслух.
     — То-то ты меня с первых переговоров выставила, — хмыкнул Михаил. — Видимо, за сдержанность.
     — Там ты воспринимал его врагом. А теперь знаешь, что это не так.
     — Туше, — слегка подумав, согласился Михаил. — Хорошо, я буду присутствовать.
     Во время сеанса связи он не просто присутствовал и был сдержан, но и пару раз вполне дружелюбно улыбнулся, объясняя рэтвеллам пункты договора, вызвавшие у них сомнения. Лиэлл довольно быстро осознала, что не в состоянии поддерживать диалог и одновременно — Гекта, поэтому была очень благодарна, что инициативу в переговорах Михаил практически взял на себя. Когда все стороны пришли к согласию, Михаил же и попросил завершить сеанс. Он предложил провести еще одну встречу, когда у рэтвеллов будут готовы результаты общего голосования, а представители трех первых кораблей, уже направляющихся к Аэрлану, смогут высадиться на планету и рассказать о своих впечатлениях. Все согласились, и связь отключили. Едва погасли голографические изображения командиров кораблей рэтвеллов, как Михаил громко позвал медиков. Лиэлл хотела спросить — зачем, ведь Гект чувствовал себя прекрасно, но не смогла. Она сообразила, что медиков звали к ней самой, только оказавшись у Михаила на руках. Ему пришлось уложить ее на кровать Гекта, и на некоторое время Лиэлл отключилась.
     Пришла в себя она уже в комнате, которую последнее время называла своей, в доме, отведенном для делегации Соэллы и их охраны. За окном светло, значит, она провалялась всю ночь. Сказала бы «без сознания», но смутно припоминала то ли сны, то ли видения, то ли она все-таки периодически приходила в себя. Помнила она встревоженный голос Федора, спокойный голос Юли, деловитый и собранный — Варвары, и не могла понять — это они сейчас вокруг нее хлопочут, или это сон-воспоминание о «ЗАРЕ» и первом с ними знакомстве. А еще помнила свою тоску по тому голосу, который не звучал рядом, но который ей очень надо было услышать.
     — Ты нас напугала, — сказала рядом Катя, и Лиэлл поняла, что вот теперь она не спит и не в бреду. — Перестаралась немного со своей поддержкой…
     — Зато Гект теперь здоровее всех здоровых, — сказал Михаил. — И его тоже готовы выпустить. Правда, не раньше завтра, ему все равно пока спешить некуда. Как ты себя чувствуешь?
     — Нормально, — сказала она и попробовала сесть. Кровать активно помогла, немедленно приподняв изголовье и практически превратившись в кресло. — Нет, правда нормально.
     Теперь она видела обоих — Катю на невысокой банкетке рядом с собой и Михаила в кресле около окна.
     — Врачи сказали, что ты просто переутомилась, — заметила Катя и протянула стакан с сиреневым прозрачным олларом, напитком бодрости. Явно чувствовалась рука Риаллта или его помощников. — Тебе надо было выспаться.
     — Риаллт передал мне рецепт оллара для синтезатора, — кивнул Михаил на вопросительный взгляд. — Пей спокойно.
     Лиэлл выпила знакомый напиток быстро, не особо пытаясь распробовать, чем синтезированный оллар отличается от натурального, и почти сразу поняла, что неясно, как там со вкусом, а вот действует он как надо. Спустя пару минут она почувствовала, что готова встать на ноги.
     — Погоди ты прыгать, — поморщилась Катя. — Я вашего врача позвала, пусть посмотрит.
     Пока они ждали медика, Лиэлл вспомнила, что из-за нахлынувшей слабости не смогла нормально завершить переговоры.
     — Спасибо, Миша, — сказала она, вызвав некоторое удивление на его лице. — За переговоры. Я, правда, не думала, что меня так накроет. Ты все на себе вытянул. Мы с Гектом были немного не в форме.
     — Говори за себя, — покачал он головой. — Гект как раз был вполне в форме, и я выступал только как разжевыватель очевидного.
     — А вы заметили, что они все говорили по-русски? — вдруг сказала Катя. — Хотя землянин в переговорах участвовал только один, и сьеррх он вполне себе знал.
     Михаил безразлично пожал плечами, но Лиэлл видела, что он тоже этот момент заметил и значение ему придавал.
     — В любом случае, переговоры прошли удачно. Если я что-то понял, не будет никакого раскола в рядах рэтвелловского пролетариата, как их обозвал Федька, — сказал он. — Пока ты отдыхала, пришли результаты их голосования. Практически единогласная поддержка нашего плана. Они все хотят заселить эту систему.
     — Замечательно, — кивнула Лиэлл. — Когда прибудут первые поселенцы и когда мы ждем телепатов с Соэллы?
     — И то и другое ориентировочно завтра, — отозвался Михаил. — Не знаю, кто будет первым. Я бы дождался телепатов. Слаэрн с вашими инженерами сейчас доводит до ума буферную зону, где будем проводить сканирование, и хотелось бы с самого начала организовать все правильно. Ну, если мое мнение в данном случае кому-нибудь важно.
     — Твое мнение всегда важно, — успокоила его Лиэлл. — Не волнуйся, там Слай работает, а вы с ним совпадаете в этих вопросах. Он не допустит отступлений от однажды оговоренных и всеми утвержденных правил.
     Михаил довольно покивал.
     — Приятно знать, что на этой планете есть хоть один нормальный человек, способный противостоять общему хаосу, — сказал он, и Лиэлл поняла, что вообще-то это практически смех.
     — Зануда, — вдруг сказала Катя, улыбнулась Лиэлл, вскочила на ноги и стремительно переместилась на подлокотник кресла Михаила. Тот обнял ее за талию, и Лиэлл почувствовала, что они оба в это мгновение стали абсолютно счастливыми — просто от одного прикосновения друг к другу. Она тоже не стала сдерживать улыбку.
     Следом за медиком, который после короткой проверки разрешил ей встать и выйти из дома, если она считает, что у нее достаточно сил, в комнату влетел Федор. Он шумно обрадовался, что с Лиэлл все нормально, долго пожимал и тряс руку слегка растерявшемуся от такого напора медику, потом проводил его за дверь, вернулся, уселся на освободившуюся банкетку у кровати и сказал:
     — Если я правильно понял, ты свободна, как ветер в поле?
     — Вполне, — быстро ответила Лиэлл, опережая открывшую рот Катю.
     — А Варя сказала… — начала все же та, но Федор ее перебил:
     — А док, которого я только что выпроводил, сказал, что она в норме. Кутейщикова, конечно, крутая, но в вопросе соэллианского здоровья я больше верю двум соэллианам, чем одному земному фельдшеру. Так вот, — повернулся он снова к Лиэлл, — у меня к тебе дело. Через пару часов  мне надо быть на одной важной встрече, а я обещал одному другу, что провожу его на южную гряду холмов. Ну хочется человеку посмотреть на местную природу изнутри, а не сверху, но один он тут тупо заблудится, без своих навигационных приборов. Мы планировали начать с первого холма у тропы, напротив южного выхода из города… Так вот довести я его туда доведу, но прогулку организовать уже не смогу. Составишь ему компанию вместо меня?
     По наступившему молчанию Лиэлл догадалась, что не она одна понимает, о каком друге идет речь. Хорошо, что она все еще сидела в постели, не пытаясь встать, потому что колени сейчас все еще могли подвести.
     — Не, я мог бы просто привести друга за ручку сюда вместо прогулки, — настойчиво нарушил тишину Федор. — Но что-то мне подсказывает, что самое простое решение нашей общей проблемы не для вас. Вам надо непременно выпендриться: романтично уединиться на скалистом берегу, пустынном пляже, на худой конец — на вершине зеленого холма, станцевать танго или румбу под музыку волн или ветра и, может быть, потом до чего-то договориться. В общем-то, я подозреваю, что «за ручку» у меня выйдет, только если я его нокаутирую и приволоку сюда бездыханное тело, но во-первых, не факт, кто кого нокаутирует, а во-вторых, с бездыханным телом ты уже наобщалась. Лучше уж станцуйте на природе.
     — С каких пор наша личная жизнь стала общей проблемой? — тихо спросила Лиэлл. Она уже понимала, что Федор прав, во всем, начиная с нокаутирования и заканчивая музыкой ветра, но почему-то не могла просто сказать «да».
     До сих пор вполне добродушное лицо Федора закаменело, и он так же тихо, но жестко ответил:
     — С тех пор, как ты решила свести себя в гроб своим упрямством, а Пашка решил, что лучшим выходом будет застрелиться, только чтобы тебе было полегче в тот гроб укладываться. Нам, знаешь ли, вы оба дороги, и никого из вас по причине вашей глупости мы терять не намерены. Понадобится — обоих нокаутируем и оставим запертыми в одной спальне до отбоя тревоги.
     — Ли, соглашайся, — вдруг сказал Михаил. — Потому что если дойдет до дела, я Федьку поддержу.
     — А я лично запру дверь и ключ проглочу, — вставила Катя с невыносимой серьезностью.
     Лиэлл упорно молчала. Она догадывалась, что отсутствующие Виктор, Варя с Юлей, Гео и даже Гект с Матти присоединились бы к этим троим, но что им всем сказать, она не знала. Хорошее настроение куда-то улетучилось, не оставив и следа, и снова навалилась серая безысходность. Надо было решаться, но сил сказать «спасибо, конечно, я приду» она так и не находила. Как все это в самом деле глупо, Федор прав.
     — Что ты имел в виду, насчет застрелиться? — услышала она собственный голос раньше, чем до нее полностью дошло, о чем она спрашивает.
     — Когда Гео рассказал нам о твоем идиотизме, знаешь, что первое Пашка спросил?
     Лиэлл вскинула взгляд на Федора и встретила его — такой же жесткий, как и голос:
     — Он спросил, правильно ли понял, что вся эта фигня с медленным, но верным умиранием всей элианы происходит исключительно потому, что он не сдох первым. Дословно: «это с ней происходит только потому, что я еще живой?»
     У окна прерывисто вздохнула Катя, а Лиэлл несколько секунд вообще не могла дышать. Ей в голову не приходило, что он мог до этого додуматься.
     — Тогда мы все свели к шутке, но я не дурак, хотя некоторым это до сих пор кажется невероятным. — Федор покосился в сторону окна, но там царила гробовая тишина. — Он об этом думает постоянно, как только у него время на размышления появляется. И если честно, я очень опасался, что крушение катера он использует по назначению. Полагаю, нам всем крупно повезло, что чувство долга у Пашки сильнее идиотизма, и он выбрал спасти Гекта вместо того, чтобы вполне уместно помереть самому на законных основаниях. Ему достаточно было просто не пользоваться маской.
     Лиэлл закрыла глаза, чтобы не видеть их лиц, не встречать их взгляды, и иметь право просто молчать, пока они все не уйдут. Какая же она самовлюбленная эгоцентричная дура…
     — Не реви, — сказал совсем другой, сочувственно-успокаивающий голос Федора, а щеки коснулись теплые пальцы, стирая слезы, которые она даже не заметила. — Прости, но я не могу больше ждать и вежливо реверансы развешивать всем. Скоро вы снова можете разбежаться в разные стороны Галактики, и черт знает, чем тогда все закончится. Лично я предпочел бы двум гробам романтичные танцы на холме. А ты?
     Лиэлл всхлипнула, качнулась к нему, не открывая глаз, и попала в крепкие дружеские объятия, где и разревелась, как маленькая, не пытаясь сдерживаться и изображать суровую женщину, которая всегда добивается своего. Сейчас она была просто женщиной, которая хочет быть счастливой, но уже не уверена, что имеет на это право.
     — Понятно, — сказал ей в макушку Федор. — Ты тоже предпочитаешь танцы. Тогда успокаивайся, наводи красоту, и чтобы к десяти часам по местному времени сидела на нужной кочке, а я изображу стрелу и приволоку тебе Ивана-царевича. Царевна-лягушка ты наша.
     Совсем рядом тихонько рассмеялась Катя, шикнул на нее Михаил.
     — Все, я пошел, — решительно сказал Федор и отстранился. — Мишка, тебя Слай искал, у него какие-то вопросы по твоим схемам сканирования. Катюш, а на тебе тогда приведение в порядок нашей царевны. Выгони ее отсюда вовремя, пожалуйста. Минут через тридцать.
     — Есть, шеф! — салютнула ему Катя, села рядом с Лиэлл, взяла ее руку в свою и скомандовала мужу: — Слышал? Тебя ждут. Иди, я потом сама тебя найду.
     — Удачи, Ли, — сказал Михаил, кивнул жене и быстро вышел вместе с Федором, Лиэлл едва успела бросить им обоим вслед «спасибо».
     — Доплакивать будем? — серьезно спросила ее Катя, когда дверь закрылась. — Или уже пойдешь умываться?
      
     Зачем Федька потащил его за город, Павел так и не понял. Но когда они вышли на поросшую местной изумрудной травой равнину, расхотел спрашивать. Может, ему именно этого сейчас и не хватало. Травы под ногами, а не в иллюминаторе катера, ясного неба над головой, и почти земного ветра в лицо.
     — Там на орбите уже три транспортника рэтвелловских висит, — сообщил Федор, когда они вышли на тропу, ведущую к холмам. — Сейчас систему высадки отладим, соэллиан-сканировщиков дождемся и будем принимать поселенцев.
     — Договор же не подписали еще? — удивился Павел.
     — Ли решила, что это формальность. Убедили вы ее с твоим… Гектом.
     — Я опасался, что это происшествие наоборот все усложнит, — тихо сказал Павел, словно боясь спугнуть: по имени Федор Гекта назвал впервые.
     — Ну да. Ты не поверишь, все дело в бреде.
     Павел не понял. В каком бреде?
     — Вы оба, когда вас откачали и уже в палату положили, слегка заговаривались. Медики сказали — последствия газа того, что вы надышались. Физиологию вам быстро наладили, а вот с психикой немного сложнее все вышло. Бредили, как в горячке.
     Павел внутренне скривился, представляя, сколько он всего мог в бреду наболтать, а вслух сказал:
     — И много народу нас слушало?
     — Ну как… медики, им пофиг было, что вы несете, я и Ли. Она между вами прыгала, как заведенная, я ее даже поспать выпроводить не мог.
     — И что я нес?
     Выражение лица Федора на мгновение стало страдальческим, но он быстро нашелся, как не отвечать:
     — Ничего нового. Гораздо интереснее, что нес Гект. На сьеррхе, правда, но кому это мешало.
     Никому, кроме медиков, может быть. Сьеррх Федор знал не хуже Павла, а Лиэлл тем более.
     — Ладно, — не стал настаивать на в общем-то ненужном ему очевидном ответе Павел, — и что нес Гект?
     — Много интересного. Сперва он со своим приятелем говорил. Ну, с этим, который с вами летел… который…
     — Раст. Который нас пытался убить и сам погиб, — помог Павел.
     — Ну, да. Спорил с ним, тебя выгораживал, Ли и меня почему-то. Частично что-то воодушевляющее про борьбу за свободу нес, как Ленин с броневика, видимо, со своими говорил, речь толкал. Красиво толкал, хоть и не очень связно. — Федор перевел дыхание и несколько менее решительно продолжил: — Потом с Ли беседовал, тоже не особо связно, но, кажется, она понимала. Про всякое. Про тебя, в частности. Потом опять с этим, Растом, уже про светлое будущее…
     Он помолчал, пока они перебирались через небольшой ручей у подножия холма, и закончил:
     — Ли сказала, что он хоть и бредил, но это настоящие его мечты и воспоминания. Пересказ, практически, предыдущих серий, которые мы не видели.
     Они пошли вверх по не самому пологому склону, и ненадолго умолкли, приноравливаясь к подъему. Спустя несколько минут Федор продолжил, словно и не останавливался:
     — Он действительно ни разу не врал, ни в чем. Бредил правдой и искренностью. И о том, что он тебя другом считает, хоть и не был никогда уверен, что ты его поймешь. Но ты же понимаешь?
     Вопрос оказался неожиданным, но самой неожиданной была та интонация, с которой Федор этот вопрос задал. Как будто с надеждой.
     — Я-то понимаю, — без раздумий отозвался Павел. — Боялся, что не поймете вы.
     Ответа он не ждал, потому что ничего не спрашивал.
     Федор протянул ему руку, чтобы помочь взобраться выше через преградивший им путь земляной выступ, и сказал:
     — Вас когда из катера вытаскивали, он вроде слегка очухиваться начал, весьма относительно, и все пытался на тебя маску нацепить. А ты более прочно вырубился, потому что на него ее надевал до последнего момента. Знаешь, мне одного этого зрелища хватило, чтобы понять.
     Павел поднялся на выступ, остановился рядом с ним и серьезно сказал:
     — Спасибо.
     — А я, кстати, на борт одного их прибывшего транспортника поднялся, вместе с Ли, — с видимым облегчением снова оживленно заговорил Федор, двигаясь дальше. — Она решила, что если Гект пока не может их встретить, она сама это сделает, раз высадка затягивается. И знаешь, ты снова прав.
     — В чем?
     — Транспортники издалека действительно больше на жуков похожи. Клопы плоские, а они… жуки, короче.
     — Майские, — рассмеялся Павел. — Они похожи на майских жуков!
     Федор широко улыбнулся и вдруг резко рванул наверх, парой прыжков преодолев последние метры перед вершиной. Остановился, глядя перед собой и чуть вниз, на склон с другой стороны, и обернулся:
     — Ну что ты застрял? Не верю, что ты настолько ослаб! — а когда Павел фыркнул и прибавил шаг, чтобы быстрее до него добраться, неожиданно заявил: — Слушай, Пашка, я совсем забыл. У меня одно дело там осталось, так что ты уж дальше сам.
     Павел не смог быстро сообразить, что на этот внезапный выверт сказать, только он почему-то сразу понял, что нет у Федьки никаких дел, и привел тот его сюда именно ради того, чтобы вот так бросить.
     — В общем, я пошел. Если что, коммуникатор у тебя есть. — Федор оглянулся назад и как-то неожиданно мстительно сказал: — И не возвращайтесь, пока не разберетесь!
     Ответа он ждать не стал и быстро прошел мимо Павла вниз, обратно к поселению, почти бегом, насколько склон позволял.
     Прямо в лицо подул ветер. Он возникал на этой планете внезапно, резко и проносился быстро, как будто кто-то на десяток секунд включал огромный вентилятор для продувки пространства. Ветер нес аромат чужих цветов с поля внизу, и еще чего-то едва уловимого, но знакомого, близкого и родного. Конечно, ведь на дороге ветра, уже на самой вершине холма стояла она. Зачем Федька ушел, им же совсем не о чем говорить… хотя нет, есть то, что надо было сказать, да до сих пор не сложилось.
     Павел поднялся на несколько шагов, остававшихся ему до верха, и остановился напротив Лиэлл.
     — Спасибо, — сказал он чуть сбившимся голосом. — Что вытащила нас.
     — На самом деле, вы почти выбрались сами, — быстро отозвалась Лиэлл, как будто тоже не знала, как начать, и обрадовалась, когда он что-то произнес первым. — Ну и… ты правда думаешь, что я могла вас бросить?
     Пришлого рэтвелла и человека, который убивал ее эти три года, медленно, но верно? Вообще-то это звучало если не правильно, то в любом случае понятно. Но Гект не заслужил смерти, и вообще, ему нельзя было оставлять своих людей в такое время. Наверное, она тоже так подумала.
     — Ты права. Гекту нельзя умирать. Уж точно не сейчас.
     Лиэлл на секунду отшатнулась, как от неожиданности, но тут же качнулась обратно, к нему, подошла, почти подлетела, плавно и стремительно, — как в танце, мелькнула мысль, — замерла перед ним, глядя прямо в глаза своим лучистым взглядом, как последние годы смотрела только в его снах, и тихо, но четко попросила:
     — Прости меня.
     — За что?! — изумился Павел. Он с большим трудом осознавал, что она не сердится, не осуждает, перестала воспринимать его посторонним, и вообще — сама просит прощения непонятно за что.
     И тут ощутил то самое ласковое прикосновение, где-то на поверхности сознания. Не яркое и резкое, как там, у пульта управления, а нежное, теплое и осторожное. Как когда-то, сотни лет назад. И такое же, нежное, прикосновение кончиками пальцев к виску, там, где безумно билось эхо сердца.
     — Прости, любимый. За то, что ты думал, что тебе не стоит жить. За то, что я так долго мучила нас обоих. За то, что отобрала у нас эти три года.
     Это уже было. Там, еще на «ЗАРЕ», у Гаммы, когда его после долгого ледникового, в прямом и переносном смысле, плена за несколько секунд вознесло куда-то в голубую высь, наполненную теплом, сиянием звезд и солнца одновременно, и безграничным счастьем. И сейчас, точно так же, этот вздрагивающий тревожно голос, этот взгляд, неуверенный, умоляющий, эти пальцы, едва касающиеся его виска, и эта нежность, обнимающая изнутри его сознание, все это заставляло сердце биться еще сильнее, даря внезапную надежду, что самое безграничное счастье совсем рядом, надо только протянуть руку.
     Павел перехватил пальцы жены и, повинуясь нахлынувшему чувству, прижал к губам, покрывая поцелуями ладонь и тонкое запястье, не в силах остановиться, а потом все в секунду сорвалось в пропасть, только теперь не он падал, утягивая Ли за собой, а они вместе словно парили на крыльях вновь поднявшегося ветра с запахом неизвестных цветов.
     — Глупенькая, — смог он наконец сказать, уткнувшись лицом в ее золотистые волосы, когда оба немного успокоились, и Лиэлл, обхватив обеими руками, прижалась к его груди. — Какая же ты у меня глупенькая. Даром, что древнейшая раса.
     — Сам такой, — сказала она, не поднимая головы, но он знал, что это улыбка. — Оба мы хороши…
      
     После долгой беседы — то плавной и обстоятельной, то торопливой, как ручеек под их ногами, когда они наперебой спешили поделиться мыслями, — наконец наступила тишина. Павел, не отрывая головы от колен Лиэлл, запрокинул лицо вверх, стараясь не стряхнуть руку жены, гладившую его волосы, и взглянул в высокое ясное небо. Осененный внезапной идеей, он немедленно высказал ее вслух:
     — Сюда надо завезти птиц.
     Лиэлл тоже подняла голову и посмотрела наверх.
     — Да, здесь нет крупных животных и птиц, — сказала она. — После реформирования поверхности должны были заселить все материки, но не успели.
     Она умолкла. Павел подождал немного и уточнил:
     — До прилета рэтвеллов не успели?
     — До принятия решения о консервации. А когда готовили передачу планеты рэтвеллам, отложили вопрос.
     — Ну да, наверное, надо новых хозяев спросить, — Павел поднялся и сел рядом с Лиэлл, притянул ее к себе. — Нужны ли им птицы, крупные животные и насекомые. Майские жуки, например.
     — Насекомые тут и так есть, без них растения не развивались бы. Правда, они не настоящие. Искусственные, чисто функционал для опыления. А планы по заселению планеты необходимыми представителями фауны, возможно, и вправду придется согласовывать с хозяевами, — серьезно кивнула она, и тут же без перехода поинтересовалась: — Как думаешь, нас уже потеряли?
     Павел обратил внимание, что ее свободная рука прижимает к уху наушник скрытого в волосах коммуникатора. С ней кто-то связался, но она не стала отвечать.
     — Хочешь вернуться, — понял он. — Ты права, мы давно тут сидим. Но если бы нас потеряли, Федька уже дал бы о себе знать. А раз мой коммуникатор молчит — значит, с этой стороны все в порядке. Просто скажи: хочу пойти в город. И пойдем.
     — Хочу пойти в город, — послушно повторила она. — Ребята волнуются, надо их успокоить. Слышал бы ты, как меня Федя утром воспитывал! Они все за нас переживают.
     — Гео тоже нервничает, — вставил Павел и вдруг подумал, что они обсудили абсолютно все на свете, кроме того, что привело их на этот холм. — Ты не поверишь, как он меня сюда с Земли затащил… ну, помимо прямого приказа посла своему подчиненному.
     Лиэлл ничего не сказала, но живую заинтересованность в ее взгляде он уловил.
     — Сказал, что ему нужна помощь отца, — гордо сообщил он. — Прямо вот этим словом.
     Лиэлл просияла и вдруг произнесла с легкой смешинкой в голосе:
     — Свершилось. Крошка сын к отцу пришел…
     Павел сразу вспомнил этот стишок, про «что такое хорошо», как будто только вчера учил его наизусть, и невольно рассмеялся, уж очень слово «крошка» к Гео не клеилось. Когда отсмеялись, Лиэлл прижалась к его плечу и вздохнула:
     — Смех смехом, а я часто об этом думала, что вот, что-то важное я ему не объяснила, не донесла. Думаешь, я не переживала, что он никак к тебе не привыкнет? Тут неважно, насколько сын крошка или не очень.
     Он еще не успел сообразить, что ответить, а она продолжила неожиданным:
     — Они все переживают, но нам надо к Гекту зайти. А потом еще по одному делу…
     — Мне ревновать? — не подумав, спросил Павел, получил укоряющий взгляд и тут же исправился: — Да шучу я! У него вообще жена есть. Любимая.
     — Я знаю, — улыбнулась она и вскочила на ноги, протянула руку. — Ну правда, пошли уже.
     Когда они уже вышли на тропу, ведущую к городу, Лиэлл задумчиво сказала:
     — Они последние месяцы вокруг меня носились, опасаясь, что я вот-вот выключусь на ходу. Риаллт, Матти, Миша… Юля первое что спросила — как я все это переношу. Варя лекцию прочла, как я себя гроблю, а то я не знала. И только два человека сказали мне прямо, что я гроблю и тебя тоже. Я понятия не имела, что у тебя такая… жестокая логика проснется.
     — Гео с Федькой? — смущенно спросил Павел, не зная, как реагировать. Он думал, что его мысли о самоустранении она просто почувствовала. А оказывается, ее дополнительно просветили. — Имел неосторожность при них ляпнуть одну глупую фразу.
     — Гео я игнорировала, как только он начинал на тему моего решения говорить, так что он давно уже не начинал, — несогласно качнула она головой. — Федя сегодня утром, да. И Гект. Вчера, а до этого — всю дорогу от места нашей с вами встречи до планеты.
     Как реагировать, он по-прежнему не знал, а потому молчал. Вот ведь настырный рэтвелл ему в друзья попался.
     — Между прочим, он ради тебя будущим своего народа рисковал, — добила его Лиэлл. — Ну, он так думал.
     — Боялся, ты за разговоры о личной жизни проклянешь всех рэтвеллов в его лице и откажешь в помощи? — догадался Павел. Кажется, он очень много Гекту должен. Как минимум, «спасибо» сказать.
     — Да. Ну, не так чтобы всерьез боялся, но риск все же чувствовал. И все равно… Зайдем к нему, ладно?
     Гект им обрадовался. Он уже не лежал в кровати, а сидел у окна, просматривал новости на новеньком браслете. Браслет явно имел земное происхождение, так что новости двухнедельной давности — тоже.
     — Феодор подарил, — смущенно сказал Гект на вопросительный взгляд Павла. — Чтобы я был в курсе. Когда мы сможем подключиться к общей сети, я буду знать ваши новости в действительном… нет, как это… реальном времени.
     Он выключил ленту и поднялся на ноги.
     — Я бы предложил вам что-нибудь выпить, — сказал он. — Правда, местный синтезатор не производит алкоголь.
     — Дался тебе этот алкоголь, — не удержался Павел. — Я, между прочим, вообще не пью. Алкоголь, в смысле. В посольстве я тогда провел разовую акцию, ради знакомства.
     — Я, наверное, тоже не пью… больше. Тогда могу предложить чай! — нашелся Гект. — Феодор научил меня готовить вкусный чай!
     — А Федя всерьез потеплел к вам, — сказала Лиэлл, — интересно, чем вы его впечатлили…
     Павел ответ знал, но не знал, как это сформулировать, не заостряя внимания на себе.
     — Он сказал, что друг его друга — и его друг тоже, — серьезно ответил Гект. — Мы пожали руки, и он еще сказал, что я — нормальный парень. Я сказал, что он тоже.
     Гект жестом пригласил их в гостевые кресла, но Лиэлл покачала головой.
     — У нас есть одно важное дело, — уклончиво сказала она. — Мы зашли только вас проведать, посмотреть, как вы себя чувствуете, и… — она замялась, а Павел подхватил:
     — Спасибо сказать. Твоя воспитательная работа принесла плоды.
     Гект заметно удивился и ничего не понял, но переспрашивать не спешил. Он перевел вопросительный взгляд на Лиэлл, а она просто вложила свою руку в ладонь Павла и переплела их пальцы, а чтобы совсем стало понятно, прижалась к его плечу и добавила исчерпывающее:
     — Вот.